Отерев кровь с кинжала и приведя, насколько это было возможно, в порядок свое платье, Мансур подошел к спящим дервишам и, разбудив их, велел собираться в путь.

Тотчас же верблюды были навьючены, и маленький караван двинулся по пустыне.

Дервиши спросили было о Лаццаро, но Мансур отвечал им, что с ним случилось несчастье, и они замолчали. Дисциплина, ослабевшая во время ужасного заключения, была восстановлена, и дервиши не смели расспрашивать своего повелителя.

Через несколько дней Мансур счастливо достиг гавани, где ожидал его нанятый им пароход, и возвратился в Константинополь.

Поздно вечером, в субботу 13‑го мая 1876 года, у входа в развалины Кадри остановился экипаж, на козлах которого рядом с кучером сидел черный слуга.

Это был экипаж султанши Валиде.

– Здесь мудрый Мансур-эфенди? – спросила она подбежавшего старого, оборванного дервиша.

– Да, повелительница! Мудрый Баба-Мансур недавно возвратился счастливо из своего большого путешествия! – отвечал дервиш.

Негр соскочил с козел и открыл дверцу кареты. Султанша Валиде вышла из экипажа.

– Веди меня к Мансуру-эфенди! – приказала она дервишу.

В первый раз султанша искала льва в его берлоге, в первый раз проникла она в мрачные развалины Кадри.

Дервиш показывал ей дорогу, слуга-негр шел позади. Она прошла мимо вертевшихся и кривлявшихся дервишей, мимо тех, которые пели и призывали Аллаха, и наконец достигла Башни мудрецов, где находился Мансур.

Тут она увидела странное зрелище.

Старый дервиш, помешанный и считавшийся святым, лежал около полуобрушившейся стены, положив левую руку на землю, и ударял кинжалом с такой быстротой, что едва можно было уследить за его движениями. С неописуемой ловкостью вонзал он блестящую сталь в землю между раздвинутыми пальцами левой руки.

Он был так поглощен этим занятием, что не видел и не слышал ничего, что около него происходило.

Султанша, проходя мимо, бросила ему золотую монету. Он подобрал ее и, кивнув несколько раз головой, покрытой длинными седыми волосами, снова взялся за кинжал.

– Как имя этого несчастного? – спросила султанша у провожавшего ее дервиша.

– Алаи, повелительница! Но он не несчастен, он один из самых счастливых!

– Знает ли он, что делает?

– Его душа у Аллаха! – отвечал дервиш, указывая на небо.

Дверь башни отворилась, и султанша вошла в залу совета.

Мансур находился там.

– Благословляю вечер, в который я удостоился высокого посещения вашего величества! – сказал он, почтительно кланяясь султанше.

– Наступило тяжелое и опасное время, – начала султанша, по своей привычке прямо приступая к делу: – Я хочу переговорить с тобой!

– Посещение вашего величества для меня великая милость! Потеря доверия султана тяжело поразила меня, но это новое доказательство вашей благосклонности подняло мой упавший дух! – продолжал бывший Шейх-уль-Ислам.

– Перейдем к делу, Мансур-эфенди, – прервала его султанша. – Я приехала сюда сама, а не позвала тебя в мой дворец оттого, что хотела, чтобы наше свидание осталось тайной. Ты знаешь, какое бурное время наступило! Война и смуты охватили все государство, и происходят события, которые очень меня беспокоят.

– Что же беспокоит тебя, повелительница? Одари меня своим доверием!

Султанша опустилась на диван, Мансур остался стоять перед ней.

– Знаешь ты о заговоре в пользу принца Мурада? – спросила она вдруг и бросила на бывшего Шейх-уль-Ислама проницательный взгляд, наблюдая за действием, произведенным на него ее словами. Ей указывали на Мансура как на одного из заговорщиков.

– О заговоре, повелительница? – спросил Мансур с так искусно разыгранным изумлением, что даже проницательная и недоверчивая султанша была обманута. – Нет, об этом я ничего не слышал! Волнение в столице очень велико! Ты сама знаешь требования недовольных. Гяуры должны быть безжалостно истреблены! Софты недовольны главой ислама и находят его слишком уступчивым и медлительным.

Неудивительно, что при таких обстоятельствах принцы думают о возможности переворота и рассчитывают на успех своих планов.

– Это значит, что принц Мурад надеется, что близко время его восшествия на престол!

Мансур видел, что если он через султаншу побудит Абдул-Азиса принять относительно принцев слишком суровые меры, то это только увеличит число недовольных и ускорит переворот. Он всеми силами помогал министрам готовить свержение султана, так как только от преемников его он мог надеяться на поддержку своих планов.

– Я боюсь, ваше величество, что принцы рано или поздно возымеют эту надежду, – сказал он.

– Твои сдержанные слова только подтверждают справедливость моих опасений.

– Мне не было позволено доказывать долее мою преданность вашему величеству и нашему высокому повелителю, султану, так как интриги одного выскочки лишили меня доверия его величества, но я по-прежнему предан моему повелителю, несмотря ни на что! – сказал хитрый Мансур. – Если ты хочешь, высокая повелительница, выслушать мое мнение и мои советы, то я готов повергнуть их к твоим ногам.

– Говори.

– Скорые, энергичные меры могут уничтожить все замыслы врагов. Одно повеление может уничтожить самый корень опасности и отвратить мысли всех от какого бы то ни было заговора.

– Назови мне это повеление, Мансур-эфенди.

– Опасность будет уничтожена, если его величество султан даст приказание немедленно же арестовать принцев, отвести их во дворец Долма-Бахче и там содержать под строгим надзором.

– Арестовать! Да, ты прав! – сказала султанша, которую легко было побудить к подобным поступкам.

– Должно арестовать всех принцев, кроме принца Юсуфа, – продолжал Мансур. – Не только принцев Мурада и Гамида, но и Рашида и Нурредина; таков мой совет. Арест должен быть произведен со всей возможной осторожностью и никак не позже, как завтра утром.

– Да, я согласна с тобой, это необходимо.

– Сверх того, надо объявить принцам, что они не могут принимать никого без ведома главного камергера, мушира Чиосси, и что они могут посылать письма только прочитанные им и подписанные.

– Да, никакая мера не слишком строга, когда дело идет о безопасности султана. Я сейчас же еду в Беглербег, чтобы уговорить султана арестовать принцев. Благодарю тебя за твои советы, – продолжала султанша, поднимаясь с дивана. – Я надеюсь, что скоро буду иметь возможность вознаградить тебя за них.

С этими словами она покинула залу совета, у дверей которой ее ожидал черный слуга.

Выйдя из развалин, султанша Валиде села в карету и велела везти себя в Беглербег.