попытка затянуть время. У Лабиена есть верные люди, на которых можно положиться. Под покровом темноты его солдаты перебьют малочисленный отряд, а потом никто и не вспомнит об исчезновении посланцев Цезаря. А попади они в лагерь – кончится тем, что Помпей станет еще сильнее бояться врага. Уверенность командующего в себе, столь привлекавшая Лабиена при их первых встречах, пропала начисто, стоило Цезарю захватить Орик. Помпей болен, он часто прижимает к животу ладонь. Вдруг хворь окажется сильнее его? Командующий сильно сдал, а Лабиен, как заместитель, в случае чего должен занять его место. Так далеко Лабиен не заходил даже в мечтах.

Лабиен уже собирался позвать своих верных людей, но тут появился один из разведчиков. Посланцы, сообщил он, находятся от лагеря на расстоянии мили, и теперь их провожают сюда. Лабиен раздраженно махнул рукой – пока он раздумывал, время оказалось упущено. Быть может, в том и заключается тайна пресловутой гениальности Цезаря – поступать таким образом, чтобы все из кожи вон лезли, стараясь разгадать его планы? Эта мысль вызвала на лице полководца кривую ухмылку. «Неужели, – думал он, – я окажусь не лучше Помпея?» Но, глядя на кварталы строящегося лагеря – римляне возят с собой города! – Лабиен отогнал сомнения прочь. Какую бы смекалку ни проявлял Цезарь в сражениях – ему не приходилось драться с римскими легионами. Война в Галлии не могла подготовить узурпатора к встрече со столь сильным противником.

К тому времени как из темноты появились трое вражеских всадников, лагерь был почти готов. Легионеры прокопали рвы, возвели насыпи высотой в два человеческих роста. На мили вокруг не осталось ни одного дерева – их вырубили, обтесали, распилили и воткнули в частокол. Земляные валы, покрытые дерном, служили защитой от огня и вражеских метательных снарядов. За несколько часов почти из ничего возникла крепость – островок цивилизации в дикой глуши. Кругом стояли факелы в железных подпорках, окрашивая ночь в мерцающе-желтый цвет.

До Лабиена донесся запах жареного мяса; в пустом желудке громко заурчало. Но сейчас у него не оставалось времени заниматься собой, и он заставил себя позабыть о голоде.

Посланцы Цезаря двигались сквозь строй конных разведчиков; Лабиен разглядел доспехи центурионов с эмблемами Десятого. Цезарь прислал к Помпею не простых солдат. Им приказали ехать через оцепление медленным шагом, причем каждому к спине приставили острие меча. Лабиен, прищурившись, изучал гостей. По его приказу их спешили и окружили, и он, неспешно шагая по мерзлой земле, направился к ним.

Посланцы обменялись взглядами, и тот, что раньше ехал впереди, заговорил.

– Мы пришли по приказу Гая Юлия Цезаря, консула Рима, – заявил центурион.

Он стоял спокойно, словно вокруг не было людей, готовых изрубить его в куски за любое резкое движение.

– Дипломат из тебя никудышный, – отозвался Лабиен. – Ладно, говори, что ты должен передать. У меня ужин стынет.

Центурион покачал головой:

– Мы пришли не к тебе, Лабиен. Послание предназначено для Помпея.

Лабиен рассматривал воина, ничем не показывая своего раздражения. Гостям известно его имя, отметил он себе. Должно быть, у Цезаря в Греции немало лазутчиков. Определенно, этих троих следовало убить до того, как они попадут в лагерь, с досадой подумал Лабиен.

– Вас не пустят к командующему с оружием, – сказал он.

Посланцы кивнули, сняли мечи и кинжалы и бросили оружие к своим ногам. Ударил сильный порыв ветра, и огни факелов бешено заметались.

– Снимите одежду, вам принесут что-нибудь надеть.

Центурионам это явно не понравилось, однако спорить они не стали и вскоре стояли совсем раздетые. Их кожу покрывала паутина шрамов, свидетельствующая о том, что они сражаются долгие годы. Самый впечатляющий узор был у того, кто разговаривал с Лабиеном. Должно быть, у Цезаря отличные лекари, если его воины выживают после таких ран. Центурионы стояли совершенно неподвижно и даже не поеживались на сильном холоде – Лабиен невольно оценил их выдержку. Видя спокойную уверенность пленников, он хотел приказать, чтобы их тщательно осмотрели, но передумал. Помпей, наверное, ждет.

Рабы принесли грубые шерстяные рубахи, и посланцы, которые уже посинели от холода, быстро оделись.

Лабиен на всякий случай лично проверил сандалии гостей – нет ли чего подозрительного – и швырнул обратно.

– Отведите их в главный лагерь, к шатру командующего.

Он пристально глядел в лица центурионов, однако те оставались бесстрастными – как и лица окружающих солдат. Стало ясно, что ужину придется подождать, – слишком любопытно, для чего Цезарю понадобилось рисковать отличными воинами.

Главный лагерь вмещал одиннадцать тысяч солдат и основные звенья командной цепи. Его окружали четыре других лагеря такой же протяженности – сверху это было похоже на неумелый рисунок цветка. В центре лагеря сходились три дороги; центурионов вели к шатру Помпея по Via Principalis – Главной улице лагеря. Они внимательно смотрели по сторонам. Конечно, потом обо всем доложат Цезарю. Лабиен опять задумался о том, как бы с ними покончить. Не желая снова упустить возможность, полководец приотстал от конвоя и быстро отдал распоряжения трибуну своего Четвертого легиона. Трибун так же поспешно отсалютовал и кинулся собирать людей, чтобы выполнить приказ. Лабиен с облегчением поспешил вдогонку центурионам Цезаря.

Шатер командующего – огромное, крытое кожей сооружение – стоял у северных ворот лагеря. Укрепленный балками и перетянутый канатами, он не боялся ни бури, ни дождя. Масляные факелы, прикрытые железной сеткой, ярко освещали все вокруг. Их пламя плясало по ветру, и тени причудливо извивались. Лабиен догнал конвой у самого шатра и велел ждать снаружи. Он назвал охранникам сегодняшний пароль и нырнул под полог.

Помпей обсуждал что-то с трибунами. Убранство шатра отличалось простотой – длинный стол и резное дубовое кресло для хозяина, скамьи вдоль стен. Лабиену нравилась эта спартанская обстановка. Здесь было очень тепло. На утоптанном земляном полу мягко светились жаровни с углями, воздух казался густым и застоявшимся. Вошедший с холода Лабиен сразу вспотел.

– Ты привел их сюда? – удивился Помпей. Говоря, он держался рукой за живот.

– Я раздел их и обыскал, господин. С твоего позволения, их сейчас приведут.

Помпей указал рукой в сторону карт, лежащих на столе, и один из офицеров быстро и аккуратно их свернул. Когда на виду не осталось ничего важного, Помпей осторожно уселся в кресло и тщательно расправил на коленях складки тоги.

В присутствии Помпея трое центурионов держались так же спокойно. Несмотря на убогое платье, по коротко остриженным волосам и многочисленным шрамам было видно, что это за люди. Конвойные, оставив посланцев Цезаря стоять перед командующим, отошли к стенам и держали оружие наготове. Лабиен тяжело дышал; он даже позабыл, что не успел поесть.

– Итак, ради какого такого