Проклятые крысы, корчась и извиваясь, посыпались на пол. Кэлен чуть не зарыдала от радости.

— Я убрала их, Кара. Я прогнала их прочь от тебя!

Голова Кары моталась из стороны в сторону, глаза закатились. Она бормотала что-то бессвязное. Кэлен посмотрела через плечо на ее живот и сразу же отвернулась.

Она поползла к рукам Кары и попыталась развязать веревки, но это уже было выше ее сил. Значит, придется разрезать.

Нож Дрефана, который он выронил, по-прежнему валялся на полу. Она должна поспешить. Она должна подобрать этот нож и перерезать веревки Кары. А потом и свои. Прежде чем оправится Дрефан.

Отталкиваясь пятками, Кэлен подползла к ножу, повернулась к нему спиной и начала нашаривать его пальцами.

Дрефан поднялся и схватил ее. Он поднял Кэлен с такой легкостью, будто она ничего не весила, и покрутил ножом возле ее лица.

— Мерзкая штука этот канинский перец. Очень удачно, что я знаю, как использовать мои ауры, чтобы нейтрализовать его действие. Теперь, моя шлюха, или жена, пришло время тебе заплатить за порочность твоей натуры.

Ричард брел к комнате сильфиды. Он понятия не имел, долго ли был без сознания и сколько времени прошло с тех пор, как он вернулся, но крики заставили его очнуться.

Кому-то нужна помощь. И, услышав последний крик, он узнал голос Кэлен.

Голова разламывалась от боли. Все тело болело. Он не думал, что сможет встать, но встал. Он не думал, что сможет пойти, но пошел. Это был его долг.

Он был босой, без рубашки. На нем были только штаны. Он знал, что на нижних ярусах замка всегда прохладно, но обливался потом и задыхался от жара.

Ему пришлось призвать всю силу воли, чтобы заставить себя двигаться.

Он выпрямился, толкнул рукой дверь в комнату сильфиды и вошел.

Дрефан повернул голову. Одной рукой он держал за талию Кэлен. В другой сжимал нож. В стороне, привязанная веревками к полу, лежала Кара. В животе у нее зияла отверстая рана. Она была еще жива, но дрожала в предсмертной агонии.

Ричард не мог постичь смысл этого.

— Что, во имя всего святого, здесь происходит, Дрефан?

— Ричард, — насмешливо проговорил Дрефан. — Вот и парень, которого я искал.

— Ладно, теперь я здесь. Отпусти Кэлен.

— О, разумеется, мой дражайший брат. Скоро. Мне нужен только ты.

— Зачем?

Дрефан вздернул брови.

— Зачем же, как не за тем, чтобы я мог стать магистром Ралом. Это мое законное место. Голоса сказали мне. Мой отец мне сказал. Я должен быть магистром Ралом. Для этого я был рожден.

Для замутненного чумой разума Ричарда все это казалось дурным сном.

— Брось нож, Дрефан. Все кончено. Отпусти Кэлен.

Дрефан засмеялся. Он хохотал, запрокинув голову. Когда он отсмеялся, его глаза сузились.

— Она хочет меня. Она умоляет. Ты знаешь, что это правда, мой дражайший брат. Ты видел, что она собой представляет. Она — шлюха. Точно так же, как все другие. Точно так же, как Надина. Точно так же, как моя мать. И точно так же, как все остальные, она должна умереть.

Ричард поглядел на Кэлен. Что происходит? Добрые духи, как заставить Дрефана ее отпустить?

— Ты неправ, Дрефан. Твоя мать любила тебя; она спрятала тебя от Даркена Рала. Она любила тебя. Пожалуйста, отпусти Кэлен. Я прошу.

— Она моя! Моя жена! Я буду делать с ней все, что я захочу!

Дрефан вонзил нож в спину Кэлен чуть ниже талии. Ричард вздрогнул, услышав, как хрустнула кость. Кэлен охнула, и глаза ее широко раскрылись. Дрефан отпустил ее, и она сползла на пол к его ногам.

Ричард еще раз сделал попытку понять смысл всего этого. Он не мог решить, видит он это во сне или наяву. У него было слишком много снов, слишком много кошмаров. То, что он видел сейчас, было похоже на них, но все-таки отличалось. Он даже не знал, жив ли он еще. Комната плыла и качалась перед его глазами.

Дрефан обнажил Меч Истины. Звон стали, который Ричард знал так хорошо, отразился от стен, и этот звук, казалось, заставил его очнуться от кошмара. Ричард увидел гнев меча, магический гнев в глазах Дрефана.

— Не думай обо мне, Ричард. — Кэлен задыхалась, глядя на него. — У тебя нет оружия. Уходи. Беги. Я люблю тебя. Пожалуйста, ради меня. Беги.

Но гнев в глазах Дрефана был ничем по сравнению с яростью, бушующей в сердце Ричарда.

— Убери меч, Дрефан. Немедленно. Иначе я убью тебя.

Дрефан крутанул запястьем, и меч описал сверкающий полукруг.

— Как? Голыми руками?

Ричард вспомнил то, что Зедд сказал ему, когда назвал его Искателем: меч лишь инструмент; оружие — Искатель. Истинный Искатель не нуждался в мече.

Ричард шагнул вперед.

— И ненавистью в моем сердце.

— Я буду рад наконец-то убить тебя, Ричард. Даже несмотря на то что ты безоружен.

— Я сам — оружие.

Ричард бросился на него. Кэлен кричала, умоляя его бежать отсюда. Он едва слышал ее. Ричард был призван.

Дрефан поднял меч и задержал дыхание, готовясь нанести удар.

Это было открытие. Ричард понял, что рука будет быстрее меча.

Это был танец со смертью.

Дрефан взревел, и меч пошел вниз.

Ричард упал на левое колено и выбросил вперед руку с вытянутыми пальцами.

Прежде чем меч коснулся его, он вонзил пальцы Дрефану в живот, раздирая внутренности, ухватил его позвоночник и, качнувшись назад, одним движением сломал его.

Дрефан опрокинулся на спину, и кровь залила каменный парапет сильфиды.

Ричард нагнулся к Кэлен и провел левой рукой по ее лицу. Он не хотел касаться ее рукой, которая была в крови Дрефана. Кэлен задыхалась от боли. Краем глаза Ричард видел, как шевелится рука Дрефана.

— Я не чувствую ног. Ричард, я не чувствую своих ног. Добрые духи, что он сделал со мной? — Голос ее был полон ужаса. — Я не могу заставить их двигаться.

Ричард уже был захвачен необходимостью. Он забыл знания, полученные в Храме Ветров, но ведь он и до этого использовал свой дар. Он исцелял. Он был волшебником.

Ричард заставил себя забыть о головокружении, о боли в животе; он не мог позволить, чтобы это остановило его.

Натан говорил, что его магия приходит сама собой, если необходимость достаточно велика или гнев достаточно силен. Никогда он не чувствовал необходимости острее и гнева сильнее, чем в эту минуту.

— Ричард. О, Ричард, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знал, если нас… Если мы…

— Тише, — сказал он мягко, но требовательно. Ее лицо, перекошенное от боли, было в крови, и он разделил с ней ее боль и ее страх. — Я излечу тебя. Лежи спокойно, и все будет хорошо.