Ее любимым «молодым парнишкой» всю жизнь был Дункан Гарп. Она любила Дункана как мать и как сестра и буквально топила его в своих духах и в своей любви. Дункан тоже очень любил Роберту и входил в число весьма немногих гостей мужского пола, которым разрешалось посещать Догз-Хэд-Харбор, хотя Роберта долго сердилась на него и почти два года не приглашала в гости — после того как Дункан соблазнил одну молодую поэтессу.

— Весь в отца! — сказала на это Хелен. — Мальчик просто обворожителен!

— Даже слишком обворожителен! — проворчала Роберта. — А эта поэтесса совершенно ему не пара. Она невротичка, и к тому же старовата для него!

— Ты так говоришь, будто ревнуешь, Роберта, — засмеялась Хелен.

— Это называется «обмануть доверие»! — громко сказала Роберта. Хелен согласилась с нею. Дункан извинился. Даже поэтесса и та извинилась.

— Я его соблазнила, — сказала она Роберте.

— Нет, не ты! — отрезала Роберта. — Ты бы не смогла. Все были прощены, когда однажды весной в Нью-Йорке Роберта удивила Дункана, пригласив его на обед.

— Я приведу с собой одну смазливую девчонку — исключительно для тебя, — сказала она Дункану. — Это моя подруга, так что отмой как следует краски, вымой голову и вообще постарайся выглядеть хорошо. Я ей уже напела, как ты хорош собой, и знаю, что ты можешь понравиться кому угодно. Думаю, и она тебе понравится.

Таким образом, назначив Дункану свидание с женщиной по своему собственному выбору, Роберта почувствовала себя значительно лучше. Прошло немало времени, прежде чем выяснилось, что Роберта терпеть не могла ту поэтессу, с которой переспал Дункан; в этом-то и заключалось главное зло.

Когда Дункан разбился, гоняя на мотоцикле, в миле от вермонтской больницы, Роберта первой приехала туда; она в это время каталась на лыжах чуть севернее места аварии; Хелен позвонила ей, и Роберта добралась до больницы раньше, чем сама Хелен.

— Гонять на мотоцикле по снегу?! — бушевала Роберта. — Подумай, что сказал бы твой отец?

Дункан едва мог что-то прошептать в ответ; у него были переломаны все конечности, серьезно повреждена почка, и — чего тогда не знали ни Дункан, ни Роберта — одну руку впоследствии пришлось отнять.

Хелен, Роберта и Дженни трое суток ждали, пока минует кризис и Дункан будет вне опасности. Эллен Джеймс была слишком потрясена случившимся, чтобы поехать с ними. Роберта бранилась не умолкая.

— Господи, да за каким чертом ему вообще приспичило садиться на этот мотоцикл — с одним-то глазом?

Какое уж тут периферийное зрение, если он с одной стороны абсолютно ничего не видит!

Собственно, в этом-то и было все дело. Какой-то пьяный водитель не остановился на красный свет, а Дункан заметил его машину слишком поздно, попытался увернуться, но увяз в глубоком снегу и превратился практически в неподвижную мишень для пьяного идиота.

И теперь лежал весь переломанный.

— Он слишком похож на своего отца, — сокрушалась Хелен.

Но Капитан Энергия отлично знала, что кое в чем Дункан как раз совершенно на своего отца не похож. Дункану не хватало направленности, считала Роберта. Поэтому, когда опасность миновала, она со всей мощью обрушилась на своего любимца.

— Если ты вздумаешь погибнуть до того, как я умру, сукин ты сын, — кричала она, — это меня убьет! И твою мать, скорее всего, тоже!.. И, возможно, Эллен. Но насчет меня можешь быть совершенно уверен: меня это уж точно прикончит. Ах, Дункан, мерзавец ты этакий! — Роберта все плакала и плакала, и Дункан тоже заплакал, понимая, что она говорит чистую правду. Роберта действительно очень его любила, и всякое происшествие с ним ранило ее нежную душу.

Дженни Гарп, поступившая в колледж, бросила занятия, чтобы побыть в Вермонте с Дунканом, пока он не поправится. Дженни закончила Стиринг-скул с самыми высокими оценками по всем предметам, так что у нее не возникнет трудностей с возвращением в колледж. Она сама предложила больнице свою помощь в качестве сиделки, а к тому же служила неиссякаемым источником оптимизма для Дункана, которому предстояло долго и мучительно выздоравливать. Впрочем, Дункан уже имел в этом смысле кое-какой опыт.

Хелен приезжала из Стиринга повидать сына каждые выходные. Роберта специально отправилась в Нью-Йорк, чтобы привести в порядок студию Дункана, пребывавшую в весьма плачевном состоянии, и присмотреть за ней, поскольку Дункан опасался, что все его рисунки, фотографии и стереозаписи непременно украдут. Впервые войдя в эту студию, Роберта обнаружила высокую, тонкую и гибкую, точно ива, девушку, которая явно там жила; на ней была одежда Дункана, вся перепачканная краской. Кухня была завалена грязной посудой — в этом отношении девушка никакого рвения не выказывала.

— А ну-ка, золотко, выметайся, — строго сказала ей Роберта, отворяя дверь Дункановым ключом. — Дункан вернулся в лоно семьи.

— А вы кто? — спросила девушка. — Его мать?

— Я его жена, дорогуша, — ласково пояснила Роберта. — Я всегда предпочитала мужчин помоложе.

— Жена? — изумилась девушка, уставившись на Роберту. — А я и не знала, что он женат.

— Его детишки сейчас на лифте поднимаются, — сообщила ей Роберта, — так что ты лучше спускайся по лестнице. Детишки-то у него почти такого же роста, как я.

— Его детишки? — только и вымолвила девица и тут же исчезла.

Роберта наняла уборщицу вымыть студию, а потом пригласила одну молодую женщину, свою хорошую знакомую, чтобы та пока пожила тут и присмотрела за квартирой. Эта женщина-транссексуалка совсем недавно изменила свой пол, и ей просто необходимо было привыкнуть к новой сексуальной сущности и пожить в полном уединении.

— Это местечко тебе просто идеально подойдет, — сказала ей Роберта. — Квартира, правда, принадлежит одному очаровательному молодому человеку, но его не будет здесь еще несколько месяцев. Ты можешь заботиться о его жилище и мечтать о нем, а я сразу же дам тебе знать, когда нужно будет отсюда выметаться.

В Вермонте Роберта сказала Дункану:

— Надеюсь, теперь ты как следует разберешься со своей жизнью и выбросишь все ненужное? Кончай эти гонки на мотоциклах и тому подобное! И прекрати общаться с первыми встречными девицами! Господи, ложиться в постель с незнакомой девкой! Тебе ведь еще далеко до твоего отца, Дункан; за настоящую работу ты пока даже не принимался! Будь ты настоящим художником, у тебя просто не было бы времени на все это дерьмо! И особенно на такое, которое угрожает твоей жизни!

Только Капитан Энергия и могла так разговаривать с Дунканом — теперь, когда Гарп ушел из жизни. Хелен критиковать сына не могла. Она была счастлива уже тем, что Дункан остался жив. А Дженни не смела ругать брата потому, что была на десять лет моложе; она могла