– А как быть с его личностью? То есть я должен предстать перед негодяями из новостных программ и сказать, что мы даже не знаем, кто такой этот мёртвый засранец?

– Это можно свалить на Нортов. Их семейные архивы недостаточно хороши.

– Блестяще, мать твою! Теперь ты хочешь, чтобы я обвинил Августина Норта? Лучше я просто ткну себя в глаз тупой веткой, это будет не так больно.

Сид подавил желание ухмыльнуться.

– Я вам говорил, этот малый хорош. Мы никогда не сдвинемся с мёртвой точки, если не выясним, что за войну они затеяли.

– И ты это выяснишь, не так ли?

– Нет, сэр. Послушайте, мы сделали все, о чем просил АЗЧ, мы доказали, что их дурацкий пришелец тут ни при чем. Попросите их о помощи. Если Ральф согласится, он, скорее всего, сможет зашвырнуть Рейнерта и остальных в какую-нибудь полярную колонию для уголовников, откуда они не вернутся. У него есть власть, и мы знаем, что АЗЧ ни хрена не боится её использовать. Вы видели, до чего довели Рейнерта? Они весьма безжалостны, но мы ведь сделали все, о чем они просили.

– Сам дьявол выбрал меня, чтобы вздрючить, Хёрст, я тебе клянусь. Ты знаешь, что через восемнадцать месяцев мне уходить на пенсию? Когда это взорвёт транснет, у меня будет примерно две минуты, чтобы собрать вещички и убраться.

– Не могу представить себе полицию без вас, сэр.

– Прекрати подхалимничать, идиот, это работа Дженсона. Ты настоящий полицейский.

– Спасибо.

– Полагаешь, Стивенс согласится на эту идею с изгнанием?

– Разве в нашей ситуации вопрос может чем-то навредить? Может, Дженсон Сан разберется с проблемой вместо вас?

– И он разберется, черт подери! Ладно, предоставь это мне.

– А расследование? Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Уверен, что дальше двигаться некуда?

– Ума не приложу, как и куда.

Это было весьма и весьма рискованно. Но если новые средства наблюдения не дадут результата, О’Рук ни о чем и не узнает.

– A-а, пошло все на хрен! Закрывай. Выдай всем сертификаты об окончании расследования, засунь файлы куда-нибудь поглубже в кэш. Вы с Лэнагином можете вернуться к дежурствам на общих основаниях. Пошли улики по Рейнерту прокурору, но завтра. Сегодня я велю Дженсону поговорить со Стивенсом.

– Хорошо, я все организую.

– И, Хёрст, позаботься, мать твою, о том, чтобы люди поняли: все это по-прежнему засекречено.

– Будет сделано.

Конференц-зал был из тех, что знакомы любому исполнительному директору какой-нибудь корпорации. Большой овальный стол с демократично размещенными кожаными креслами, безупречно нейтральная кондиционированная атмосфера, голографические экраны на стене, аккуратные консоли около каждого сиденья. Дорого и эффективно.

Майору Вермекии все это не нравилось. Он видел в этом признак того, как далеко корпоративная культура просочилась в каждую сферу человеческой деятельности. Это сглаживание острых углов, сведение всего к усредненному управляемому стандарту. Военная жизнь не должна быть такой. Офицерам требовалось постоянно напоминать, что от их решений зависят жизни людей. А для офицера АЗЧ такое вполне могло означать миллионы жизней.

Несмотря на неодобрение, он сохранял нейтральное выражение лица, входя за генералом Шайкхом в конференц-зал. Генерал, безусловно, был человеком чести. Редкость в эти дни и эту эпоху. Шайкх сделает то, что надо сделать, невзирая на сопутствующие обстоятельства, – в этом Вермекия не сомневался.

Члены научной команды по Сириусу, которую собрата капитан Той, стояли возле кресел. Большие стенные экраны озаряли зал бледно-розовым светом. Вместо данных по корпоративной бухгалтерии на каждом сияли похожие изображения Сириуса, чью бурлящую фотосферу испещряли темные пятна, плазменные язвы искажали линии индукции. Они уже поразили больше половины поверхности звезды.

Шайкх занял кресло во главе стола и жестом велел всем садиться.

– Капитан Той? – спросил он.

Она встала.

Сэр. Мы послали сорок восемь спутников через военный портач в Кейптауне. Тридцать один все ещё в рабочем состоянии.

– Что случилось с остальными? – поинтересовался Шайкх.

– Их вырубили солнечные бури. Они попали на самые ближние орбиты. Теперь у нас нет ничего, что располагалось бы ближе двадцати миллионов километров к Сириусу.

– Бури настолько сильны?

– Да, сэр.

– Понимаю. Продолжайте.

– Двадцать один спутник находится на орбитах от двадцати до двадцати восьми миллионов километров и сканирует звезду. Спутники воспринимают фотосферу в видимом спектре, а также сканируют магнитное и гравитационное поля Сириуса и его квантовую сигнатуру. На данный момент уровень возмущений в окружающих квантовых полях, зафиксированных ими, составляет абсолютный ноль. Есть необычные флюктуации в магнитном поле, которые соответствуют изгибам конвективного слоя. Но команда астрономов считает, что они берут свое начало внутри звезды и могут быть вызваны протекающими глубоко внутри её ядра процессами.

– Это известный феномен? – спросил генерал.

– Сэр, вот доктор Таварес, наш специалист по сжатой материи.

Доктор Таварес, высокий и стройный лысеющий ученый, нервно кивнул, когда все повернулись к нему.

– Генерал. Мы ещё не видели, чтобы течения в радиационной оболочке производили такие циклы, но мы имеем дело с невероятно большими временными отрезками, в особенности в контексте исторической астрономии.

– Доктор, мне просто надо знать, естественно ли это.

– Я понимаю. Учитывая размер Сириуса сам по себе, асимметричный дисбаланс внутри радиационной оболочки или даже нейтронном ядре как таковом предположительно мог бы развиваться в подобном временном масштабе, на протяжении тысячелетий. То, что раньше мы не сталкивались с подобным явлением, не отрицает его возможности. Мы создаем теоретические модели, которые, должен признать, требуют некоторых невероятных предположений, но они предоставят основу для объяснения наблюдаемых эффектов. И хотя лично я считаю Красную аномалию как минимум сомнительной, факты, свидетелями которых мы являемся сегодня, отрицать нельзя. – Он махнул костлявой рукой в сторону экранов. – Есть ещё ответ растений Сент-Либры. Автоматическая реакция на такое событие – сильнейший индикатор того, что оно уже случалось, и часто, раз растения эволюционировали соответствующим образом. Что-то влияет на магнитное поле Сириуса на регулярной основе. Это должен быть какой-то невероятно мощный цикличный фактор, и можно предположить, что ядро чувствительно к нему.

– Значит, это естественное явление?

– Я думаю, да. Информация с оставшихся спутников, похоже, безусловно подтверждает отсутствие Зант-активности.

– Капитан? – сказал генерал.