Ханжи!

Посол мысленно сплюнул – царская чета явно ударилась в богоискательство. Презрев политические интересы, они желают получить церквушки. Невелика потеря – такое можно обещать смело, тем более учитывая религиозную нетерпимость турок, сие выглядит насмешкой. Права православных они никогда не признают!

– Наше правительство всегда защищало интересы христиан, а потому смело можете положиться. Я уверен, что покровительство над нашими единоверцами должны взять на себя все монархи Европы – тогда османы будут вынуждены прислушаться к нашим законным требованиям. Искренне надеюсь, что ваше императорское величество полностью разделяет это праведное мнение английского Кабинета?

– Я согласна с вами…

Остров Шумагина

– А ведь, паря, сердце-то не зря томилось, – старый казак Тимофей Иннокентьевич Пермяков сплюнул и отер губы рукавом чекменя. И взглянул на море, словно был не в силах поверить в увиденное.

Из туманной дымки медленно выплывал большой корабль с раскрытыми портами, из которых хищно выглядывали с десяток орудийных стволов, пусть и небольших, «тонщих», как говаривали казаки, но на берегу и одной-единственной пушки не имелось.

– Не наши ли? – задумчиво протянул Федька Бобков, с напряжением взирая на море, но тут же усомнился.

– Нет, на коч не похоже, те кругляшком, да меньше. А это вон как вымахал, поперек себя шире.

– И не шлюпа воинская, – Ваньша Усольцев тоже вставил от себя суждение, – я их в Петровской видывал…

– Цыц у меня, балаболки, – рявкнул на молодежь старый казак, – судите, а флаг на корабле видите ли?

– Так нет его тама, – чуть ли не хором отозвались казаки.

– То-то и оно, что нету. – Пермяков сплюнул еще раз на камни. – Наши с крестом Андреевским ходят и флаг сей никогда не спускают. Даже когда под волнами гибнут. А торговцы и промышленники пушек не имеют, а этот вон как стволами ощетинился!

– Так кто сюда приплыл-то, Тимофей Иннокентьевич?

– Мыслю я, казаки, что тати это морские, разбоем живущие. Их вроде как пиратами называют, нехристей поганых! Были такие здесь лет десять назад, но их всех граф Алексей Григорьевич смертно побил, никого на развод не оставил, чтоб дорожку в наши земли не ведали. Долгонько ж новые тати собирались, и вот накося – приплыли!

– Что делать-то будем, дядя Тиша?

– Я те, Сенька, щас не дядька родной, а господин урядник! – отрезал старый казак, с невольной улыбкой посмотрев на смешливого парня – семнадцать лет всего, первый год на службе. Тот стушевался, подтянулся.

– Виноват, господин урядник!

– То-то и оно, что виноват, – пробурчал казак, внимательно глядя сквозь прищуренные степные глаза на подплывавший к берегу корабль. Не нравился ему этот незваный гость: уж больно уверенно шел, будто все местные камни и скалы ведал. А потому не ждал казак ничего хорошего от такого визита, не ко времени он был. – Готовьте ружья, станичники. Барабаны еще раз проверьте, чтоб крутились хорошо. Токмо на них уповаю, что не дадим супостату незваному на берег наш высадиться.

– Так на сто рядов их осмотрели…

– Еще раз гляньте, в бою недосуг нам будет! – в полный голос рявкнул урядник. – Неслухи! Патронташи проверьте, ладно ли патроны из гнезд выходят, чтоб ловчее доставать было!

– Так на дню по десять раз смотрим…

– Теперича по двадцать раз в день гонять вас буду, дай бог ворога отобьем! Все, казаки, времени у нас нетути! Бегом в крепостицу, там мы их и встретим, если оружными в лодки сядут. Не посрамим казачьей чести!

Черное море

– Ну, любители пудинга и овсяной каши, вы у меня дождетесь, – с угрозой пробормотал Петр, меряя шагами палубу. И тут вспомнил однажды услышанную лекцию профессора в институте, посвященную внешней политике, с одной очень характерной фразой: «У Англии нет вечных врагов или друзей, у нее есть только вечные интересы».

Два года они с женой кропотливо готовили эту войну. Именно готовили – в две прошлые кампании Россия вваливалась по принуждению, инициаторами выступали турки, все еще пребывающие в сладком наркотическом сне от воспоминаний, когда янычары потрясали Европу, а османские пушки гремели под Веной. Давно прошли те времена, но, к великой радости соседей, Оттоманская Порта так и не сбросила с себя дурман.

Тем лучше!

Момент для нападения выпал удачный – мятежная Польша не согласилась с двумя разделами, и, посадив короля Станислава под домашний арест, шляхта устроила всеобщее возмущение. Да такое, что «любезные друзья» из Вены и Берлина в ужас пришли.

Пруссаки и австрийцы вот уже полгода бесплодно сражались в междуречье Вислы и Одры – война шла с переменным успехом. Поляки, поняв, что очутились в заднице из-за своих постоянных склок и рокошей, опамятовались. Живо выбрали «начальником государства», то есть диктатором, Тадеуша Костюшко и такое устроили своим соседям немцам…

Зато Петр вздохнул с нескрываемым облегчением – австрийскому цезарю Францу и прусскому кенигу Фридриху-Вильгельму сейчас не до России, и вмешаться в войну с турками они не смогут при всем своем желании. Не до того германцам – в Италии французские генералы Моро и Массена устроили австрийцам капитальную трепку.

Пруссакам хорошо досталось на Рейне от войск Пишегрю и Келлермана, еле ноги унесли. А Польша поглотила последние резервы – воевать на два фронта всегда хлопотно и затратно, у немцев принято на грабли наступать, что в той истории, что в этой.

Единственной надеждой венценосных «братьев» оставалась Россия, вот только Петр не желал своими руками таскать для них из костра каштаны. И британцы туда же лезут – предложили выплатить чуть ли не двести тысяч золотых гиней, если будут отправлены на запад русские войска.

– А хрена с редькой не желаете вкусить?! Тертого? Да полной ложкой, и зад еще горчицей намазать!

Петр усмехнулся, представив на секунду, как сейчас любимая Като ведет переговоры с «милыми союзниками», что хуже любого открытого врага.

И скривил губы в жестоком оскале – через пару недель в Лондоне, Берлине и Вене будет стоять дым коромыслом, когда туда дойдет весть, что русские взяли Константинополь и встали твердой ногой в Проливах.

Война получилась молниеносной, такой, как он ее и планировал. В полдень второго июня русский посол передал визирю официальное объявление войны. То же самое было сделано в Петербурге, с немедленным оповещением всего дипломатического корпуса.

Спустя час русские эскадры высадили десанты в Бургасе и Варне, а ворота крепостей открыла «пятая колонна», немедленно устроившая там восстание болгарского населения. Благо и запасы оружия были втайне сделаны, и надежных людей, включая офицеров Генерального штаба, хватало с избытком – здесь Петр не экономил. Впрочем, болгар, сербов и прочих православных, что веками угнетались турками, уговаривать не пришлось, наоборот, еле удержали, чтобы они всеобщую резню османам не устроили.