Брат императора Менсон не был скован традициями и мог выбрать невесту по велению сердца. Герцог познакомил Менсона с дочерью, и она очаровала его в первой же беседе. Менсон без труда вызвал ответные чувства. Он был — бесстрашный морской волк, воплощенная харизма, идовская удаль. На их свадьбе гости твердили, как один: столь славной пары еще не носила земля!

А позже герцог подбросил несколько намеков, и Менсон ответил на них примерно так, как масло отвечает огню. Не было ни тени колебаний: Телуриан, этот хмурый зануда, должен уйти на Звезду; трон будет принадлежать достойным — Менсону и дочери герцога. Джонас Лайтхарт включил в заговор двух старших сыновей, ведь оба служили при дворе и были весьма полезны. Но младший сын остался не у дел: он излишне крепко верил в рыцарские идеалы и, следовательно, для интриг не годился. Также не посвятили в замыслы и дочь: отчаянно любя Менсона, она измучилась бы тревогой.

Дальнейшее многократно изложено в мемуарах и пересказано в научных трудах, нет никакого смысла повторяться. Злосчастный заговор рухнул, участники предстали перед судом. Герцог Джонас Лайтхарт не был арестован сразу: он находился в Сердце Света, куда не дотягивалась рука владыки. Но под стражей оказались два старших сына и красавица-дочь. Владыка Телуриан обещал им свободу в том случае, если герцог Джонас приедет в Фаунтерру один, без десяти тысяч верных мечей. Герцог знал, что идет на смерть, но мог ли поступить иначе?.. Он приехал в столицу и сдался — и владыка обманул его. Джонас Лайтхарт умер на плахе вместе с двумя сыновьями, а перед тем узнал, что и дочь отправлена на казнь — но в другое место, где ее тело никогда не будет найдено. На допросах герцог клялся: дочь не знала ничего! Владыка предпочел не поверить.

По решению суда дом Лайтхарт лишился власти над Надеждой. Император хотел назначить нового правителя, но тут возникла трудность. Столицу Надежды — Сердце Света — населяли гордые мужественные люди, закаленные во многих лишениях. Они не признали бы над собою иной власти, кроме герцога Лайтхарта либо одного из первых его вассалов: графов Флейма и Фарвея. Флейм был сильнее, Фарвей — хитрее. Император предпочел бы Флейма, вот только зятем ему приходился третий сын герцога Лайтхарта — тот единственный, что избежал суда. Флейм, стало быть, родич предателей…

Император Телуриан не марал свои уста подобными речами. Для этого дела имелся при дворе хорек — третий секретарь. Он сказал графу Флейму в приватной беседе:

— Милорд, его величество думает пожаловать вам титул герцога. Но его величество желает получить доказательство вашей преданности. Весомое доказательство, вы понимаете, милорд?..

Граф Флейм заявил при дворе во всеуслышание, что осуждает преступления сюзерена и проклинает день, когда принес ему присягу. Но граф не выполнил желание владыки, хотя и понял намек.

Его конкурент — граф Фарвей — принес на прием к императору тугой кошель золота.

— В знак своего почтения я вручаю вашему величеству дар!

Фарвей опустился на колено, развязал кошель и подал владыке… один-единственный эфес. Остальные крепко завязал и повесил себе на пояс.

— Милорд?.. — повел бровью владыка.

— Мой дар вашему величеству — честность. Я финансист и представляю себе бюджет дома Лайтхарт. Этот эфес — та доля налогов, что изменники платили вам, а кошель — то, что они оставляли себе.

— При вас будет иначе?

Фарвей сдернул кошель и подал императору, но прежде сунул в него руку, зачерпнул горсть монет и пересыпал в свой карман.

— Честность, ваше величество. Не буду лгать, что останусь бедняком.

Месяцем позже он получил Сердце Света и титул герцога. Мало кто верил, что Фарвей продержится больше года: он имел только три тысячи воинов и не вызывал особого уважения вассалов, а соседи — и Альмера, и Рейс — мечтали отомстить Надежде за былые обиды. Однако Генри Фарвей протянул целых двадцать лет, вырос от графа средней руки до истинно великого лорда, побратался со всеми южными землями и ни разу не вступил в войну, которую мог проиграть.

Но эта история — не о графах-конкурентах или злополучных заговорщиках, и даже не о леди Лайтхарт, невинно осужденной. Интерес представляет младший сын герцога — Эдгар.

В семье Лайтхарт сложилось так, как часто бывает у дворян: первый сын — гордость родителей, второй — их любимчик, третий — паршивая овца. Независимо от личных качеств детей, сам порядок рождения располагает к такому. На первенца возлагают надежды, его растят в строгости и закаляют, как лучшую сталь. Когда второй сын появляется на свет, наследник уже имеется, вассалы спокойны, родители расслаблены и могут позволить себе побаловать младенца. Но третий несет с собой проблему: куда его пристроить? Первый сын станет лордом, второй — представителем в Палате, дочери выйдут замуж… А третий сын — зачем он? Только угроза первым двум: того и гляди, затеет интригу ради наследства.

С малых лет ощущая себя обузой, Эдгар делал все, чтобы порадовать отца. Изучал стратегию, священное писание, политику, финансы. Учился сражаться, скакать верхом, вести переговоры, писать стихи. Вечно рвался помогать родителям, не гнушался даже секретарской работы. Любые взгляды и мнения о том, как вырасти достойным дворянином, Эдгар воплощал в жизнь. Отец одобрительно хлопал его по плечу:

— Молодец. Я рад твоим успехам.

Но отец не старался вложить в слова мало-мальское чувство — ведь он был герцогом, его слова звучали весомо и сами по себе, без эмоций. С каждым разговором сын все крепче убеждался в своей бесполезности.

В конце концов Эдгару нашли применение: его женили на дочке графа Флейма, тем самым укрепив вассальную верность. Эдгар уехал из Сердца Света в Леонгард, где жена родила ему двоих детей. Крошки-младенцы дали Эдгару опору: с их помощью он впервые ощутил себя нужным. Расцвел, возмужал, хотел наведаться в Сердце Света и, наконец, наладить отношения с отцом, как тут…

Эдгар Лайтхарт не знал о подготовке заговора. Новость открылась ему следующим образом. Однажды он проснулся от оглушительного трехголосого плача. Ринулся на звук и увидел жену, которая рыдала вместе с двумя детьми. Кормилица металась, не зная, как и в каком порядке утешать господ.

— Погиб… Все кончено… — разрывалась жена.

Эдгар заметил в ее руке смятое письмо, отнял и стал читать без особого трепета. Раз жена так убивается, значит, там сказано о смерти ее родича. Должно быть, граф Флейм погиб на рыцарском турнире — имел он склонность к этой рискованной забаве. Эдгар уважал тестя, но не то, чтобы сильно любил. Погиб — и погиб, земля пухом… Можно представить себе потрясение Эдгара: письмо отнюдь не касалось жены. Его собственные братья во главе с отцом устроили заговор против владыки — и попались! Суд еще предстоит, но вердикт не вызывает сомнений. Герцог Джонас Лайтхарт шлет сыну последнюю весточку. Просит прощения, говорит о своей любви, сожалеет, что так редко выражал ее прежде. Герцог умоляет последнего сына стать хранителем имени и традиций славного…

В глазах Эдгара темнело и плыло. А жена голосила сквозь слезы: