спокойно и, как приказано, вежливо. Не знаю почему, но накатило странное хладнокровие, будто выключился рубильник, поставляющий эмоции.

— Клари, — тут же ответил он, улыбаясь.

"Клари", — повторил я про себя удрученно. Что за Клари? Потеряла память? Странно. Он знает про Сферу и убежище, а значит эта девушка одна их тех, кто был там.

— Благодарю, господин Фенкс, — кивнул я вежливо, но не стал уточнять насчет имени.

— Можешь называть меня просто хозяином, — удовлетворенно выдохнул он. — Не можешь, а будешь. Вообще, скоро ты будешь слизывать мою слюну с моих же ботинок и после держать рот открытым, моля о следующей порции. Но если будешь рассказывать много и интересно, я дам тебе время свыкнуться, и переход будет более щадящим, чем обычно.

Что он несет? Нужно уходить и быстро. И далеко. А еще лучше — убить его, и как можно быстрее. Но я не знаю, насколько он силен, и показывать сейчас умение разрушителя будет опрометчиво. Он меня вырубит и затем сделает так, что я ничего больше не смогу.

Фенкс хмыкнул беззлобно и произнес по-старчески, с добрым прищуром, будто отец, успокаивающий сына:

— Как прекрасен твой взгляд! Но я советую не греть себя фантазиями, теперь это твоя жизнь, и убежать ты сможешь, только если я того захочу. А если я этого захочу, побегом будет только смерть. Не знаю, как много ты успел понять в новом для себя мире, но ошейники существуют уже очень долго. Начиная с конца войны безумных магов. И случаи, когда разумные освобождались, единичны. За тысячу лет. Только на заре развития этих чудных приборов. Хотя, вероятно, это просто байка для затяжной агонии. Поэтому обдумай, смирись и служи, как мне того захочется.

— Вы так уверены в работе этого прибора, господин Фенкс?

— Именно, — улыбнулся он. — Думаешь, я бы рассказывал тебе всё это, не будучи уверенным, что твоя небритая мордашка не появится в здании департамента? Думаешь, не убил бы тебя, не рассчитывая завладеть полностью? Было бы даже проще, доложи я про ваши со светленьким смертельные для добрых жителей Каира увлечения. Как бы отреагировал на ваши проделки твой новый друг? С доказательством увиденного перед Системой Лжи, даже Гильдия не поможет. За дверью этого кабинета даже никого нет! — театрально протянул он руку к выходу, затем его тон стал мягким и доверчивым, молящим. — Твой охранник у тебя на шее, мальчик. Идеальный охранник. Я живу уже сто сорок восемь лет, и первый раб, который у меня появился, умер от старости в шахтах. Для меня, личный опыт — лучший показатель.

Я дышал ровно. Пусть его самоуверенность снова затмевает разум. Очень показательно, что он наступает в то же болото, сумев заработать финансовое состояние и уважение. Самоуверенность вообще штука опасная, и если вовремя не затормозить, до самого конца не поймешь, какие из граблей разбили черепушку.

— Что же еще… — задумался Фенкс. — Да, еще я хочу услышать о той чудной драме, что сопутствовала вашему Переходу. Такие страсти! Ненавидишь братца, небось? Да, представляю, — последнее он сказал серьезно и хмуро, а я мысленно вздрогнул. Всплеска живой ненависти уже не было, время лечит, но если бы он сейчас предстал передо мной, не колеблясь, убил бы. — Ты извини, что я столько болтаю. Просто здесь я уже знаю все, что могу знать, и очень волнуюсь в предвкушении новых историй. Но в первую очередь, хотелось бы понять, что за штуковина переместила вас. Здешние Переходы такое вытворять не умеют. В общем, думаю, мы закончили. Нужно отобедать со старухой, она тоже переживала из-за вашего предприятия. Особенно из-за… как ее там, Истмари?

— Истмани, господин Фенкс, — поправил я.

— Да. Из-за нее. Так негодовала, так переживала. Посиди, в общем, пока, подумай, — закряхтел он, поправляя скомканный жилет и брюки, — вечером отбываем в мое поместье под столицей. С Клари сможешь поговорить в дороге. Интересно будет наблюдать ваше воссоединение. Так волнительно. Уверен, она тебе доступно объяснит, как себя вести в моем присутствии и в целом. А затем будем искать остальных.

Он подошел к двери и уже открыл ее. Затем обернулся, и поджав губы, сказал:

— Чуть не забыл о мерах предосторожности. Запрещаю убивать себя, вредить себе и сбегать. Запрещаю вредить мне, каким бы то ни было способом, и всем в этом здании. Не стоит вредить никому во владениях моих подчиненных. Разрешаю свободно передвигаться по комнате, но за двери — ни шагу. Прекрасная картина. Думаю, мы поладим.

Наступило молчание, и Фенкс внимательно смотрел в мои глаза, очевидно, высматривая ужас. К его сожалению, ужаса во мне уже не было. Было лишь предвкушение одиночества и распыления мерзости на своей шее. Не уловив желаемого, он едва поморщился и вышел из кабинета.

Как только дверь закрылась, я сразу же поднялся и размял спину. Мучить себя догадками о пленнице и Маргарет было бессмысленно, поэтому я пока выкинул из головы эти мысли и сосредоточился на насущном. Появилась идея сломать себе палец, ради эксперимента, но как только я приблизился к столу и положил его на край, муть снова посетила разум, и рука отнялась от стола. И так каждый раз. Чтобы я ни делал, муть покрывала сознание, и ничего не происходило. Словно в голове поселился второй я.

Выдохнув, я присел на то же кресло и заглянул в Сосуд. Чернота обволакивала его свет, и хотелось уже избавиться от нее.

Я заприметил просвет на животе и проделал то же самое, что и в случае с браслетом. Нить пробила прозрачную часть черноты и начала скручиваться в клубок. Не стал перебарщивать с количеством фер и собрал не тридцать, как в прошлый раз, а пятнадцать. Тогда разрушение барьера произошло достаточно просто, и вероятно, я собрал лишнее.

Черная гарь была разорвана и разметена в разные стороны. Структура нарушилась и перестала работать. Возможно, даже сейчас я использовал своей маны больше, чем следовало. Сколько же было затрачено на этот слабый барьер? Пять, десять фер? Дымка едва дышала. Хотя, это вполне разумно, если нужна не плотная стена, а необходимо всего-то экранировать связь между носителем и его симбионтом. Для такой тонкой работы не нужно много фер, необходимо лишь умение управлять маной на высочайшем уровне и задать нужную программу. Но как ее задают, черт возьми?