Координату «мораль» трудно определить количественно, хотя и говорят о «высокой» или «низкой» морали. Приблизительно она соответствует уровням преступности и благотворительности. В тоталитарных государствах мораль поддерживается строгостью законов в сочетании с коллективной ответственность. При демократии высокий уровень морали возможен за счет религии в бедных государствах или за счет культуры — в «богатых».

Координата «информация» имеет два выражения: свобода СМИ и образование. По первому — социализм проигрывает вчистую, по второму — при равенстве ВВП на душу — даже выигрывает. Примеры — Куба и СССР.

Конечно, между крайними полюсами возможны компромиссные варианты. Именно их и реализуют демократические страны с выраженными компонентами «идейности» — социализма, религии или нации.

Для прогресса нужна гармония всех координат идеологии: собственность побуждает к труду, власть обеспечивает законность и оберегает от преступников, мораль и вера (в Бога? в идею?) поддерживают совесть, информация — облагораживает общество.

Не следует преувеличивать и думать, что при социализме люди всегда и поголовно несчастны. Рациональное плановое хозяйство способно удовлетворить насущные нужды всех граждан. Если бы не повышение притязаний примерами от капиталистов, то, по минимуму, этого достаточно. Особенно, когда есть идея «светлого будущего». И коллективизм в отношениях людей.

Можно ли найти компромисс рынка и плана в экономике? И притом дозировать демократию? Оказалось, можно, но только при сохранении диктатуры одной партии. Пример — Китай. Но у тех же китайцев на Тайване темпы прироста много выше. Были попытки совместить две системы в странах Южной Америки и Африки, получался или застой, или «бандитский капитализм» с нищетой.

Неверно говорят, что к моменту прихода к власти Горбачева советская система полностью исчерпала себя. Да, трудности были, но запас устойчивости оставался. Народ привык к идее социализма, к ограниченности материальных возможностей и не мыслил менять строй. Конечно, интеллигентам хотелось получить немножко свободы, но без претензий на смену идеологии. Квалифицированные экономисты видели, что система буксует, но больше относили это за счет перегрузки военными расходами. Тем более, что прирост ВВП, за счет нефтедолларов, продолжался, хотя и замедлился до 3–5 %. Поэтому перестройка была типичной «революцией сверху». Достаточно почитать решение съезда КПСС в 1985 г. «Ускорение через машиностроение».

Но были и другие решения Партии в 1985–1988 гг., расшатавшие диктатуру: «гласность», кооперативы, самоуправление предприятий с выборами директоров, запрет алкоголя, послабление цензуры.

Этих скромных мер было достаточно, чтобы система пошла вразнос. Запрет на водку не повысил производительности труда, но стоил четверти бюджетных доходов, — они компенсировались печатанием денег — эмиссией. Кооперативы еще прибавили в торговлю свободных денег: в результате нарушилось соотношение «спрос — предложение», возник дефицит товаров и началась инфляция. Трудовые коллективы потребовали для работников новых льгот, а директора их дали, боясь провала на выборах. Самоуправление предприятий расшатало дисциплину поставок: начались трудности с выполнением планов. Ослабление пограничного контроля породило «челноков» и спекуляцию, разрушило монополию внешней торговли, на которой держался внутренний рынок с самого момента революции.

На этом фоне в 1989 г. прошли полудемократические выборы народных депутатов: Партия впервые разрешила частичное свободное выдвижение кандидатов «снизу», от общественных организаций. На 1-м съезде прозвучали лозунги о демократии (Сахаров) и призывы прибалтов к независимости. Отменили статью конституции о руководящей роли КПСС. На 2-м съезде Горбачева выбрали президентом. Новый Верховный Совет принимал половинчатые законы, вроде бы направленные на рыночную экономику («социалистический рынок»), а в то же время реальная плановая экономика рушилась на глазах от всеобщего дефицита товаров, бюджета, внешней торговли… Забастовали шахтеры… Началось движение за независимость союзных республик. На этой почве в Тбилиси и Баку произошли беспорядки с человеческими жертвами.

Потом руководители долго составляли Союзный договор, но подписать не успели, так как помешал ГКЧП. На его подавлении набрал силу Ельцин, объявивший независимость России. За ней последовали другие союзные республики. Новые попытки Горбачева склеить Союз через референдум (хотя он и подтвердил почти поголовную приверженность советского народа к Союзу) прервались Беловежской Пущей: распад СССР состоялся. Тот же народ в республиках, при повторном референдуме, дружно (90 %) проголосовал за независимость. Вот сколь непостоянно «мнение народа»! Инициаторами независимости были не столько народ, сколько амбициозные республиканские политики: каждый хотел полноты личной власти. В результате все союзные республики пошли в свободное плавание. Компартии были формально отставлены от власти, но подспудно партноменклатура продолжала править. (Увы! И до сих пор.)

Восторг от независимости и национализма не заменил нехватки разума у властей: разразился экономический кризис. В России правительство Гайдара объявило «шоковую терапию»: свободные цены, приватизация. Появились импортные товары, но последовала грандиозная инфляция с обесцениванием зарплат и вкладов в сберкассах. Заводы остановились из-за сокращения военных заказов, разлада взаимопоставок и конкуренции импорта. Народ обнищал. Кризис быстро распространился на весь СНГ.

О нашем украинском кризисе писалось так много, что я ограничусь лишь повторным перечислением ключевых событий.

Независимость в 1992 году — эйфория надежд. Разрыв производственных связей, ослабление служебной дисциплины и снижение производства. Открытые границы — дешевый импорт — вытеснение своих товаров. «Шоковая терапия» — огромная инфляция, потеря сбережений. Катастрофическое снижение реальных зарплат и пенсий. «Новые украинцы»: номенклатурная приватизация, нажива на экспорте и разнице цен — «счета в швейцарских банках» — виллы и «мерседесы». АО, «красные директора» госпредприятий и неразбериха с министерствами, развал управления промышленностью. Неудачи с инвесторами. Однако банкротств нет — заводы не закрылись, хотя стоят (не работают). Рабочие не увольняются, безработица малая, только зарплату не платят. «Социальная сфера» — школы, институты, наука — тоже сохранены, но финансы срезаны в 3–4 раза. Больницы выручала гуманитарная помощь.

Инфляция остановлена в 1996 г. девальвацией валюты, однако без эффекта на экономику: к 1999 г. ВВП упал уже на 60 % и составлял в 1998 г. чуть больше одной тысячи долл. на душу населения против 25–30 тыс. долл. в США и Европе. (В действительности падение было меньше… Реальный ВВП на душу был около 2000). Справедливости ради следует заметить, что плохие показатели, фигурирующие в справочнике ООН, в значительной степени объясняются теневой экономикой, составляющей 40–50 % общего объема (в статистику она не попадает, налоги с нее не платят!), а также разницей в покупательной способности доллара. (Коэффициент Паритета Покупательной Способности — ППС.)