С другой стороны, хотя кельты добились значительного прогресса, их цивилизация достигла своего предела и клонилась к упадку. Основой их жизни был не город, а племя. Настоящее варварство уже исчезло, но галлы были далеки от уровня культуры. Над страной нависла германская угроза, опасная и для римлян. Завоевав Галлию, Цезарь ослабил экономическое давление на нее и пощадил галльские национальные, политические и религиозные учреждения, проводя романизацию в относительно мягкой форме. Если бы не Цезарь, великое переселение народов случилось бы на 400 лет раньше, когда римская цивилизация была гораздо слабее, а деструктивные последствия могли бы стать необратимыми. Именно с Цезаря начался процесс развития европейской цивилизации, как Средневековья, так и Нового времени. «Мы обязаны Цезарю тем, что между минувшим величием Эллады и Италии и гордым зданием новой истории был перекинут мост, что Западная Европа стала романской, германская Европа классической… что Гомер и Софокл не привлекают, подобно Ведам и Калидасе, только литературных ботаников, а цветут в нашем собственном саду, и это дело Цезаря».

Пока Цезарь воевал в Галлии, Помпей шел к собственной диктатуре, пытаясь установить контроль над государственной машиной и сближаясь с республиканцами. Он пытался сделать это еще в 57 г., получив полномочия по снабжению хлебом, а затем в 52 г., став «консулом без коллеги». Теперь Помпей и оптиматы начинают борьбу на уничтожение. Началась борьба за лишение Цезаря его полномочий, завершившаяся открытым объявлением войны со стороны помпеянцев. Ответом стал Рубикон: Цезарь не только начал военные действия, он брал на себя ответственность за судьбу государства.

Силы были неравны. Цезарь начинал войну как командующий галльской армией, тогда как Помпей был фактическим главой республики, распоряжавшимся всеми ее силами. Как полагает Т. Моммзен, в Италии существовала сильная поддержка Помпею, но его ничтожество и разногласия в руководстве свели ее на нет. Победа дала Цезарю не так много: Помпей мог организовать морскую блокаду, а провинции и финансы были в его руках. Имущие классы в Италии боялись репрессий, анархии и передела собственности, а неимущие страдали от инфляции, высокой квартирной платы и задолженности. Цезарь завоевал Италию постепенно, основным механизмом стали политика милосердия и разумные экономические и социальные преобразования.

49 год принес первые победы, а поражение Афрания и Петрея в Испании разрушило все планы Помпея. Переломом стала битва при Фарсале, однако и после нее оставалось множество проблем. Т. Моммзен посвящает немало места александрийской войне и другим кампаниям 47 г. и достаточно высоко оценивает действия помпеянцев в африканской кампании. Снова демонстрируя пренебрежение к Помпею и большинству его сторонников, он проявляет уважение к Катону, которого ранее многократно упрекал в шутовстве и доктринерстве.

В отличие от Помпея, Катон был руководителем республиканцев, даже тогда, когда республика была безнадежно утрачена. В смерти Катона больше благородства, чем в его жизни, и при всей его недальновидности, утопизме, утомительной надоедливости и фальшивых взглядах, которые сделали его «идеалом тупого республиканца и любимцем тех, кто им спекулирует», Катон единственный с честью и отвагой оставался достойным представителем этой великой системы. Катон погиб не даром. Это был ужасающе резкий протест против монархии, показавший «всю мнимую законность, которой Цезарь облек свою монархию и обличил во всей ее лицемерной лживости тот лозунг примирения партий, под чьей эгидой возникло господство нового властителя». Катон оставил в наследство Империи непримиримую войну, которую вплоть до Тацита вел с ней призрак легитимной республики, эту «войну заговорщиков и литераторов».

Впрочем, для Моммзена (в отличие от его предшественников) Цезарь важен не своим путем к власти и победами над политическими противниками и даже не Галльской войной. Главное — это его глубоко конструктивная программа выхода из кризиса и создания нового мира, которую он пытался осуществить на протяжении всей своей жизни и которую он особенно полно реализовывал в последние годы. Цезарь для Т. Моммзена — уникальная фигура в истории Рима, родовитейший аристократ, величайший оратор, писатель, полководец, политик и государственный деятель, человек, сочетавший в себе необычайное обаяние, страсть и реализм. В отличие от Александра, Ганнибала и Наполеона, солдат играл в нем подчиненную роль по отношении к политику. Цезарь для Моммзена — это уникальный вариант демократического монарха, основой власти которого является воля народа. Он сумел создать абсолютную власть и проводить надсословную и надклассовую политику, объединив все слои римского общества. Т. Моммзен показывает политику Цезаря как глубоко конструктивную систему преобразований: прекращение гражданских распрей и борьбы партий, амнистия политическим противникам, создание нового типа власти, превращение сената в совещательный орган, оздоровление финансовой системы и государственной казны, наведение порядка в Риме и Италии, общее оздоровление экономики и налаживание мирной жизни во всем римском мире и, наконец, создание политического, экономического и культурного единства средиземноморского мира.

Именно с Цезаря начинается история великой Империи, заложившей основы средневековой, а затем и последующей западноевропейской цивилизации. «Как труженик и творец живет еще после многих веков в памяти народов первый и, в то же время единственный император-Цезарь».

Мы уделили столь значительное место теории Т. Моммзена потому, что именно он был создателем научной концепции истории Рима последнего века республики, и вся последующая наука, независимо от того, хотела она этого или нет, равно как и независимо от признания (или непризнания) факта преемственности, находится в том поле, которое очертил для нее выдающийся немецкий историк.

Как в свое время Плутарх, Т. Моммзен создал яркие образы деятелей эпохи: Гракхи, Марий, Сулла, Помпей, Катон и сам Цезарь. Блестящий талант литератора часто довлеет над содержанием, но, независимо от согласия или несогласия, ученые не могут пройти мимо его ярчайших образов. С Моммзеном много спорили и не соглашались, но именно он задал ту проблематику, с которой работает и современная наука. Критикуя Моммзена и даже отрекаясь от него, она все равно находится в рамках его «теоретического семинара», а во многом и фактической основы. Как никто до него и мало кто после, Моммзен разобрал экономическую и политическую систему поздней республики, ее идеологию и культуру, создав, вероятно, первую научную теорию кризиса республики и установления Империи. К этой теории примыкают еще две, также сыгравшие немалую роль в истории антиковедения — теория принципата, как особой формы власти, созданной Августом, а отчасти и Цезарем (знаменитая «теория диархии» или «монархии римского типа»), и теория Империи как нового уровня римской цивилизации, контрастирующего с разрухой позднереспубликанского периода.

Заканчивая обзор моммзеновской концепции истории поздней республики и диктатуры Цезаря, попробуем определить ее основные черты.

1. Эпоха поздней республики была временем глубочайшего системного кризиса экономики, политической системы и идеологии римского общества, вызванного превращением Рима в великую державу и полным несоответствием старых форм управления и новой реальности.