— Черт, да! Ферма Маккоя. Бывало, парковался там с девочками. Весь город как на ладони. У меня был старый «виллис»… — На мгновение он замолчал, погрузившись в воспоминания. — Не важно. Только мерцающий огонек?

— Они также наткнулись на множество мертвых животных — медведя, стадо оленей. И по мнению подростков, выглядели животные так, будто совершили самоубийство.

Ромми пристально посмотрел на Расти:

— Я с тобой поеду.

— Это хорошо. Теперь к делу. Один из нас должен дойти до генератора, и это буду я. Но мне нужен радиационный костюм.

— Что ты замыслил, док?

Расти рассказал. Когда закончил, Ромми достал пачку «Винстона», предложил Расти.

— Мои любимые ядовитые палочки. — Расти взял одну. — Так что ты думаешь?

— Да, я могу тебе помочь. — Ромми чиркнул зажигалкой, дал прикурить гостю, прикурил сам. — В моем универмаге есть все, как известно всему городу. — Он указал дымящейся сигаретой на Расти. — Но ты не захочешь увидеть свою фотографию в газете, потому что будешь выглядеть чертовски странно.

— Это меня не волнует. Да и газета сгорела прошлой ночью.

— Я слышал. Опять этот парень Барбара. Его друзья.

— Ты в это веришь?

— Ох, у меня такая доверчивая душа! — В голосе прибавилось французского акцента. — Когда Буш сказал, что в Ираке атомные бомбы, я этому поверил. Я говорил людям: «Он — человек, который знает». Также я верю, что Освальд действовал один.

Из соседней комнаты крикнула Мишела:

— Перестань коверкать язык на этот паршивый французский манер!

Ромми усмехнулся, взглянув на Расти, как бы говоря: Видишь, что мне приходится терпеть.

— Да, моя дорогая! — И в его голосе не слышалось даже намека на акцент счастливчика Пьера. Он вновь повернулся к Расти: — Оставь свой автомобиль здесь. Мы возьмем мой фургон. Больше места. Отвези меня к магазину, потом съезди за детьми. Я соберу радиационный костюм. Но перчатки… не знаю.

— Возьмем выложенные свинцом перчатки в подсобке рентгеновского кабинета больницы. Они до локтя. Я также возьму один из защитных фартуков.

— Хорошая идея, не хочу, чтобы в твоей сперме стало меньше…

— Там могут быть одна или две пары покрытых свинцом защитных очков, какими техники и рентгенологи пользовались в семидесятые годы. Хотя их, возможно, и выкинули. Но я надеюсь, уровень радиации не будет таким высоким. Подростки говорят, что при последнем замере стрелка не выходила из зеленой зоны.

— Но ты сказал, что близко они не подходили.

Расти вздохнул.

— Если стрелка на счетчике Гейгера подскочит к восьмистам или к тысяче, сохранение способности к воспроизведению потомства будет самой меньшей из моих забот.

Перед тем как они ушли, Мишела вернулась на кухню, уже в короткой юбке и облегающем свитере, и принялась честить мужа. Это все из-за него. Такое уже случалось, а теперь повторится. Только на этот раз будет гораздо хуже.

Ромми обнял ее и быстро заговорил по-французски. Она отвечала на том же языке, выплевывая слова. Он гнул свое. Она дважды ударила его кулачком по плечу, заплакала и поцеловала.

Когда они вышли из дома, Ромми повернулся к Расти, виновато посмотрел на него и пожал плечами.

— Мишела ничего не может с собой поделать. У нее поэтическая душа, но свои чувства она выражает как собака со свалки.

Когда Расти и Ромео Берпи приехали в магазин, они нашли там Тоби Мэннинга, готового открыть универмаг и начать обслуживать покупателей, если таковым будет желание Ромми. Петра Сирлс, которая работала в аптеке напротив, сидела рядом с ним. Они устроились на подлокотниках шезлонгов с биркой «КОНЕЦ ПОЛНОЙ ЛЕТНЕЙ РАСПРОДАЖИ».

— Ты уверен, что не хочешь рассказать мне об этом радиационном костюме, который будешь собирать до… — Расти посмотрел на часы, — десяти часов?

— Пожалуй, не стоит. Ты еще назовешь меня психом. Поезжай, док. Привези эти перчатки, и защитные очки, и фартук. Поговори с детьми. Дай мне немного времени.

— Мы открываемся, босс? — спросил Тоби, когда Ромми вылез из машины.

— Нет. Может, во второй половине дня. Этим утром у меня кое-какие дела.

Расти уехал. И уже поднялся на холм у городской площади, когда осознал, что и у Тоби, и у Петры синие нарукавные повязки.

Он нашел перчатки, фартук и защитные очки в подсобке рентгеновского кабинета буквально за две секунды до того, как уже собрался прекратить поиски. Эластичная лента очков порвалась, но Расти полагал, что Берпи найдет чем ее скрепить. И ему никому не пришлось объяснять, что и зачем он делает. Вся больница спала.

Расти вышел на улицу, понюхал воздух — застывший, с неприятным привкусом дыма, — посмотрел на запад, где большущее пятно чернело на той части Купола, куда попали ракеты. Оно напоминало кожную раковую опухоль. Расти понимал, что должен сконцентрироваться на Барби, и Большом Джиме, и убийствах, потому что в людях и их поведении он худо-бедно разбирался. Но игнорирование Купола являлось ошибкой — потенциально роковой. Его требовалось убрать, и побыстрее, иначе у пациентов больницы с астмой и хроническими легочными заболеваниями могли начаться проблемы. А эти больные, по существу, выполняли роль канареек в шахтах.

Небо будто заволокло никотином.

— Ничего хорошего, — пробурчал он и бросил добычу в заднюю часть фургона. — Совсем ничего.

Все трое подростков уже собрались в доме Макклэтчи, когда Расти прибыл туда, и выглядели они подавленными, несмотря на то что могли стать национальными героями, улыбнись им удача.

— Все готовы? — спросил Расти с энтузиазмом, которого не чувствовал. — Прежде чем отправимся на место, мы завернем к Берпи, но о том, что мы там…

— Сначала они хотят тебе кое-что сказать, — прервала его Клер. — Лучше б не говорили. Все становится только хуже. Выпьешь стакан апельсинового сока? Мы стараемся выпить его, пока он не испортился.

Расти свел большой и указательный пальцы почти вплотную, показывая, что выпьет чуть-чуть. Никогда не был фанатом апельсинового сока, но хотел, чтобы Клер вышла из комнаты, и чувствовал, что она тоже этого хочет. Женщина побледнела, а в голосе слышался испуг. И он не думал, что испуг вызван находкой подростков на Блэк-Ридж; речь шла о чем-то другом.

Только этого мне и не хватало, подумал Расти.

— Выкладывайте, — обратился он к троице, едва за Клер закрылась дверь.

Бенни и Норри повернулись к Джо. Тот вздохнул, откинул волосы со лба, снова вздохнул. Ничем этот серьезный, умный подросток не напоминал мальчишку, который тремя днями раньше размахивал плакатом и гнал волну на поле Олдена Динсмора. Бледностью его лицо не уступало лицу матери, несколько прыщей — возможно, первые — появилось на лбу. Расти уже сталкивался с такими высыпаниями. Причина крылась в стрессе.