Он посмотрел на Таню, а потом в сторону, и неожиданно Таня поняла, как будто в эту минуту природа одарила ее способностью читать чужие мысли, что соседу Степану очень не хочется от нее уходить. Не хочется настолько, что это ставит его в тупик, и он на себя злится.

Степан опять посмотрел на нее, опять в сторону и сказал:

– Пойдемте в ресторан.

– Не хочу! – капризно ответила Таня.

Раньше она никогда не разговаривала капризным тоном. Больше того, это казалось ей признаком полного отсутствия ума, но сейчас она совсем не чувствовала себя дурочкой. Все, что она сейчас ни скажет, для него будет умным и правильным.

Степан вздохнул, отодвинул Таню, повесил куртку на вешалку, прошел в комнату и уселся на диван. На диване валялся планшет, он покрутил его в руках и положил на место.

– К Владе залезли в квартиру несколько дней назад…

– Когда? – Таня забыла, что решила капризничать, и уставилась на него, едва ли не открыв рот.

– Примерно тогда же, когда и к Инне.

Таня прикусила губу, обдумывая новость. Дробышев не отрываясь на нее смотрел. Ему нравилось на нее смотреть и нравилось видеть, как она смущается под его взглядом.

– А потом около Влады терлась коричневая иномарка. Номера она не помнит, марку не разглядела.

Таня подумала и тоже села на диван.

– Вчера мы ездили к ее знакомому. Егор у этого парня когда-то отжал фирму.

За окном каркнула ворона. Таня посмотрела в окно, но ничего, кроме серого неба, не увидела.

Степан вздохнул и продолжил:

– Сейчас у парня новая фирма. Владе необходимо с ним договориться, иначе обе фирмы грохнутся, и Владина, и его.

– Картельный сговор? – предположила Таня.

– Вроде того. Договариваться парень не желает и нас почти выгнал. А у подъезда я заметил коричневый «Опель».

– Вот это да! – ахнула она. – «Опель» принадлежит ему?

– Не знаю. Вот собираюсь узнать, – признался Степан. – Глупо, конечно.

– Глупо, – кивнула Таня.

– Давайте прогуляемся, если у вас нет других планов.

Планы у нее были: повесить выстиранное белье и убрать продукты в холодильник, но Таня поднялась и кивнула:

– Давайте.

Она вздохнула и тоже, как бы между прочим, сообщила важное:

– Коричневая иномарка была у нас во дворе в вечер убийства. Мне сказал знакомый таксист. Он приехал, когда полиции уже не было, и коричневая машина чуть не въехала ему в бок.

Дробышев нахмурился. Загадок становилось все больше, а он во всем любил ясность.

Он хмурился и когда шел к машине.

Ехать оказалось недалеко. Степан остановил машину на свободном месте напротив пирожковой. Пироги этой фирмы заказывала Ольга Петровна на свой прошлый день рождения. Пироги Тане очень понравились. Она даже собиралась как-нибудь заказать сладкий пирог домой, но так и не собралась.

Степан прошел вперед, свернул в проход между домами, прошелся по периметру двора, хмуро оглядывая припаркованные машины. Коричневого «Опеля» не было. Тогда он огляделся, приметил одинокую лавочку в середине двора и направился к ней. Таня послушно шла следом.

Снега во дворе уже не было. Скоро появится молодая трава, молодая листва, и наступит самое счастливое время. Таня ненавидела зиму.

Она провела пальцем по сиденью лавки, сиденье оказалось сухим. Таня осторожно села на краешек, Степан уселся рядом.

– Я много раз просмотрела запись, где бежит убийца, – вздохнула Таня. – И знаете что?..

– Что? – не улыбнулся он, но ей показалось, что все-таки улыбнулся.

– По-моему, это женщина.

– Что?! – уставился он на нее.

– Женщина, – подтвердила Таня. – Мне так кажется. У нее небольшие ступни. Не как у мужчины.

Он помолчал, а потом зачем-то сказал:

– В вашей квартире жила семья. Муж, жена и двое детей. Они теперь в Штатах. Давно, уже лет двадцать.

– Раз продали квартиру, значит, не приедут.

Хозяев квартиры ни Таня, ни отчим ни разу не видели, продажей занималась риелторская контора.

Темный «Опель» появился скоро, они просидели на лавочке не больше пятнадцати минут. Из машины выбралась женщина и трое детишек, гуськом зашли в подъезд.

Таня вопросительно посмотрела на Степана, и он кивнул:

– Жена парня, у которого Егор отжал бизнес.

– В Москве полно коричневых машин, – осторожно заметила Таня.

– Полно, – подтвердил он.

– У моего отчима такая же.

Степан поднялся, пропустил ее вперед на неширокую дорожку. Потом, в машине, он почти на нее не смотрел, но Таня знала, он видит и чувствует каждое ее движение. Это было так непривычно и так здорово, что она до вечера сидела бы в его машине.

У нее давно не было такого отличного настроения. Правда, настроение заметно портилось от мысли, что у подъезда их может ждать Влада. Пусть Влада ничего для него не значит, но у нее серьезные неприятности, и Степан обязан быть рядом.

Это Тане никто ничем не обязан.

– До свидания, – торопливо попрощалась Таня, когда они поднялись на свой этаж, а потом все-таки не удержалась и спросила: – Что теперь делать?

– Я подумаю, – серьезно сказал он и повернулся к своей двери.

Хоть бы тебе повезло с соседями, говорила мама, когда отчим занимался поисками квартиры. Тане повезло, у нее надежный сосед. Она не сомневалась, что он ей поможет, как Владе, если у Тани тоже возникнут неприятности.

Вечером Дробышев Владе звонить не стал. Провалялся весь вечер, читая какую-то муру, а утром, вместо того чтобы поехать на работу, как все нормальные люди, опять поехал к дому Ильи.

Два дворника-азиата тихо переговаривались, подметая двор. На него парни не обращали внимания.

Минут через двадцать Дробышев замерз. Утро было ясное, но ветерок чувствовался. Конец марта, а весна никак не хотела начинаться.

Дворники вытряхивали урны в целлофановые мешки. Дробышев поднялся, принялся прогуливаться вдоль дома.

Какая-то дама с собачкой непонятной породы с любопытством на него посмотрела, Дробышев наклонился, погладил собачку, ткнувшуюся ему в колени. Дама недовольно дернула поводок, пошла дальше.

Илья неторопливо вышел из подъезда, когда Дробышев развернулся у угла дома в пятый раз. Спрятаться было некуда, Илья находился от него метрах в пятнадцати, но Дробышев Илью не заметил. Мужчина подошел к темной «Тойоте» и уехал в противоположном от Дробышева направлении.