– Значит, вы думаете, что Блейк носит в своем мозгу дубликат разума какого-то человека, жившего в те времена, когда Блейка создавали? – спросил Гортон.

– Я почти уверен в этом, – ответил Люкас.

– И я тоже, – сказал главврач.

– В таком случае он человек, – проговорил Гортон. – Или, по крайней мере, обладает разумом человека.

– Я не знаю, как иначе могли снабдить его разумом, – произнес Люкас.

– И тем не менее это чепуха, – сказал сенатор Стоун. – Сроду не слыхал такой чепухи.

Никто не обратил на него внимания. Главврач посмотрел на Гортона.

– По-вашему, вернуть Блейка жизненно необходимо?

– Да. Пока полиция не убила его, или ее, или в каком он там теле… Пока они не загнали его в такую дыру, где мы его несколько месяцев не найдем, если вообще найдем.

– Согласен, – сказал Люкас. – Подумайте только, сколько он может нам рассказать. Подумайте, что мы можем узнать, изучив его. Если Земля собирается заняться программой человеческой биоинженерии – ныне или в будущем, – тому, что мы сможем узнать от Блейка, цены не будет.

Главврач озадаченно покачал головой:

– Но Блейк – особый случай. Организм с незамкнутыми цепями. Насколько я понимаю, предложенная биоинженерная программа не предусматривает создания таких существ.

– Доктор, – сказал Люкас, – то, что вы говорите, верно, однако любой организованный, синтетический…

– Вы тратите время попусту, господа, – сказал Стоун. – Никакой программы человеческой биоинженерии не будет. Я и кое-кто из моих коллег намерены позаботиться об этом.

– Соломон, – устало сказал Гортон, – давайте отложим заботы о политической стороне дела. Сейчас в лесах бродит перепуганный человек, и мы должны найти способ дать ему знать, что не хотим причинить ему вреда.

– И как вы предполагаете это осуществить?

– Ну, это, я думаю, нетрудно. Отзовите загонщиков, потом опубликуйте эти сведения, подключите газеты, электронные средства информации и…

– Думаете, волк будет читать газеты или смотреть трехмерник?

– Скорее всего, он не останется волком, – сказал Даниельс. – Я убежден, что он опять превратится в человека. Наша планета может причинить неудобства инопланетному существу…

– Господа, – сказал главврач, – прошу внимания, господа.

Все повернулись к нему.

– Мы не можем этого сделать. В такого рода истории больница будет выглядеть нелепо. И так все плохо, а тут еще оборотень! Разве не ясно, какие будут заголовки? Разве не ясно, как повеселится на наш счет пресса?

– А если мы правы? – возразил Даниельс.

– То-то и оно. Мы не можем быть уверенными в своей правоте. У нас может быть сколько угодно причин считать себя правыми, но этого все равно недостаточно. В таком деле нужна стопроцентная уверенность, а у нас ее нет.

– Значит, вы отказываетесь опубликовать такое объявление?

– От имени больницы не могу. Если Космическая служба даст разрешение, я соглашусь. Но сам я не могу. Даже если правда на моей стороне, все равно Космослужба обрушится на меня, как тонна кирпича. Они поднимут жуткий скандал…

– Несмотря на то что прошло двести лет?

– Несмотря на это. Разве не ясно, что, если Блейк и вправду то, чем мы его считаем, он принадлежит Космослужбе? Пусть они и решают. Он – их детище, а не мое. Они заварили эту кашу и…

Комната наполнилась громовым хохотом Стоуна.

– Не смотрите на него, Чандлер. Идите и расскажите все газетчикам сами. Разнесите эту весть. Докажите нам, что вы не робкого десятка. Боритесь за свои убеждения. Надеюсь, это вам под силу.

– Уверен, что так, – ответил Гортон.

– Только попробуйте! – вскричал Стоун. – Одно слово на людях, и я подниму вас на воздух! Так высоко, что вы и за две недели не вернетесь на Землю!

Глава 19

Настырные гудки телефона наконец-то пробились в созданный трехмерником мир иллюзий. Элин Гортон встала, вышла из будки. Телефон попискивал, видеоэкран сверкал нетерпеливыми вспышками. Элин добралась до него, включила аппарат на прием и увидела обращенное к ней лицо, слабо освещенное плохонькой лампочкой в потолке телефона-автомата.

– Эндрю Блейк? – в изумлении вскрикнула она.

– Да, это я. Видите ли…

– Что-то случилось? Сенатора вызвали в…

– Кажется, у меня маленькие неприятности, – сказал Блейк. – Вы, вероятно, слышали о происшедшем.

– Вы о больнице? Я немного посмотрела, но смотреть оказалось не на что. Какой-то волк. И, говорят, исчез один из пациентов, кажется… – Она задохнулась. – Один из пациентов исчез! Это они о вас, Эндрю?

– Боюсь, что да. И мне нужна помощь. Вы – единственная, кого я знаю, кого могу попросить…

– Что я должна сделать, Эндрю? – спросила она.

– Мне нужна какая-нибудь одежда, – сказал он.

– Вы что же, покинули лечебницу без одежды? На улице же холодно…

– Это длинная история, – сказал он. – Если вы не хотите мне помочь, так и скажите. Я пойму. Мне неохота впутывать вас, но я понемногу замерзаю. И я бегу…

– Убегаете из больницы?

– Можно сказать, да.

– Какая нужна одежда?

– Любая. На мне ничего нет.

На миг она заколебалась. Может, попросить у сенатора? Но его нет дома. Он не вернулся из больницы, и неизвестно, когда вернется.

Когда она заговорила снова, голос ее звучал спокойно и четко:

– Дайте-ка сообразить. Вы исчезли из больницы, без одежды, и не собираетесь возвращаться. По вашим словам, вы в бегах. Значит, кто-то за вами охотится?

– Какое-то время за мной гналась полиция, – ответил он.

– Но сейчас не гонится?

– Нет, не гонится. Мы от них ускользнули.

– Мы?

– Я оговорился. Я хочу сказать, что улизнул от них.

Она глубоко вздохнула, набираясь решимости.

– Где вы?

– Точно не знаю. Город изменился с тех пор, когда я знал его. Думаю, я на южном конце старого Тафтского моста.

– Оставайтесь там, – сказала она. – И ждите мою машину. Я замедлю ход и буду высматривать вас.

– Спасибо…

– Минутку. Я тут подумала… Вы из автомата звоните?

– Совершенно верно.

– Чтобы такой телефон действовал, нужна монетка. Где же вы ее взяли, на вас же нет одежды?

На его лице появилась грустная улыбка:

– Монетки тут падают в маленькие коробочки. Я воспользовался камнем…

– Вы разбили коробочку, чтобы достать монетку и позвонить по телефону?