разрывался между желанием использовать опытнейшего полководца и боязнью поверить вражескому лазутчику. Совет Юлии – та малая крупица, которая перевесила нужную чашу весов.

Лабиен наблюдал за Брутом со смешанными чувствами. Этот галльский ветеран – непростой человек. Обучая в Греции солдат, он проявил непревзойденное понимание и местности, и людей. И в то же время он высокомерен, а порой до наглости заносчив. Как и Помпей, Лабиен не желал потерять полководца, чей боевой опыт больше, чем у любых троих советников Помпея, вместе взятых. Подобный человек неоценим для противостояния Цезарю. При условии, что ему можно доверять.

– Заходить мне недосуг, – заявил Лабиен, которого никто и не приглашал, – укрепления еще не достроены.

При упоминании об укреплениях Брут страдальчески поднял глаза. Тут он ничего не мог поделать. По приказу Помпея начали строительство стен и фортов – на целые мили вокруг Диррахия. Быть может, старику казалось, что так надежнее, но Бруту претила сама мысль об этом. Приказ как нельзя лучше показывал, что Помпей слишком уж высокого мнения о талантах Цезаря. А готовить оборону задолго до высадки противника – скверный способ поднять боевой дух своих воинов. И очень плохо, думал Брут, когда солдаты могут отступить и укрыться в безопасном месте, – это не прибавляет им отваги.

– Будем надеяться, Лабиен, что укрепления и не понадобятся, – проговорил он более резко, чем сам того хотел. – Быть может, нам удастся разбить Цезаря – тогда и прятаться не придется.

Холодный взор Лабиена стал совсем колючим – полководец понял намек и не мог решить, отвечать на оскорбление или нет. В конце концов, безразлично пожав плечами, он произнес:

– Будем надеяться.

Затем Лабиен дал знак своей охране выйти из строя и следовать за ним в город. Остальные солдаты неподвижно стояли над рекой, замерзая на ледяном ветру.

Брут был в хорошем настроении и не стал продолжать перепалку. Он отсалютовал Лабиену, и тот с облегчением отсалютовал в ответ.

– Передай командующему, что я выполню его приказ и очень благодарен за пополнение, – сказал Брут.

Лабиен кивнул. Он вскочил в седло, и взгляды полководцев встретились. Заместитель командующего смотрел так пристально, словно надеялся проникнуть в мысли Брута и понять – с кем он. Потом развернул коня и неспешно двинулся к Диррахию.

Как только галеры достигли причала, загрохотали остроносые «вороны»[3], и по ним на стоящие в порту суда побежали солдаты Юлия. Корабли Помпея оказались между галерами Цезаря словно в тисках. Многие легионеры перескакивали на вражеские суда, а уже с них на землю. Солдаты быстро заполонили весь берег; они безжалостно расправлялись с командами противника и двигались вперед.

Когда дошли до Орика, там образовалась настоящая свалка. В этом портовом городе находилась тысяча легионеров Помпея – их следовало сокрушить в первую очередь. Некоторые успели зажечь сигнальные огни из сырых веток, и клубы дыма поднимались вверх, оповещая о случившемся все близлежащие земли. Юлий велел своим воинам не щадить противника, пока не добьются явного перевеса, и скоро улицы Орика увидели, как первую тысячу солдат Помпея изрубили на куски.

Три галеры, команды которых заметили флот Цезаря, даже не пытались пристать – они повернули к северу, неся Помпею весть о вторжении. Юлий понимал, что следует извлечь как можно больше выгоды из внезапного нападения. Если бы к нему шло подкрепление, он мог бы удерживать земли вокруг порта, но все его силы уже здесь. Нужно идти дальше, и консула раздражал каждый миг задержки: из галер еще выгружали тяжелые орудия. С моря никакая опасность не грозила – галеры перегородили весь порт. Сразу после выгрузки последнего орудия Юлий велел потопить суда, и порт оказался полностью закупорен.

Солнце не достигло зенита, а ветераны уже приготовились к маршу. Они стояли, выстроившись в колонны, а вокруг, отравляя воздух, поднимались клубы дыма. Юлий с гордостью смотрел на своих воинов. Потом махнул рукой, и горнисты затрубили сигнал.

Улицы сменились проселками, затем полями, прежде чем вдали появились боевые части Помпея. Галльские ветераны издали громкий клич. Разве можно предвидеть, что почувствуют люди, когда им придется сражаться против своих соплеменников? Сейчас воины Цезаря рвутся в бой. Братья-волки могут порвать друг друга в клочья, хоть они и одной крови.

Неизвестно, кто командовал этими пятью тысячами воинов, но командир не пожелал вести своих людей на верную гибель. Юлий заметил, что колонна изменила направление и взяла к северу. Он расхохотался, представив себе их испуг. Его тут не ждали, а теперь поздно! Консул в волнении поглаживал шею коня и смотрел на землю, которой не видел так много лет.

В зимнее время тут все голо – хилые деревца без листвы, земля, прикрытая лишь кое-где чахлой травой. Над каменистой почвой клубилась пыль, и Юлий вспомнил о сражении с Митридатом много лет назад. Казалось, воздух здесь пахнет иначе, чем в Риме или Галлии. Этот суровый край, где едва теплится жизнь, – самое подходящее место для войны. Глядя на стройные ряды своих воинов, Юлий подумал о том, что тут когда-то шел Александр, и гордо расправил плечи.

На гарцующем коне командующий двинулся вдоль строя, чтобы поприветствовать полководцев. Некоторых – Октавиана, Домиция, Цирона, Регула – он знал много лет. Другие проявили себя не так давно, в Галлии, и заняли высокие посты уже после бегства Брута. На них можно было положиться, и уверенность Юлия в победе росла. Неужели это не сон? Перед ним наконец расстилаются просторы Греции. Он снова в своей стихии, здесь нет места политическим интригам и козням – они остались в Риме.

На сильном ветру бились и трепетали знамена. Но даже зимний холод не мог остудить радость Юлия – радость первой встречи с противником. У Помпея почти в два раза больше солдат, Помпей будет драться на земле, которую успел изучить, Помпей долго готовился. Пусть идут, подумал Юлий. Посмотрим, чья возьмет.

Глава 12

Сцепив за спиной руки, Помпей вышагивал по главному залу храма, который теперь был его штабом. Кругом стояла тишина, и только стук сандалий, подкованных железом, четким эхом отдавался от стен – словно по следам диктатора шел невидимый враг.

– Итак, он здесь, – произнес Помпей. – Несмотря на хвастливые заверения моих капитанов, Цезарь спокойно миновал наши галеры и захватил Орик. Он продвигается вглубь страны и встречает с нашей стороны лишь символическое сопротивление. Объясните же мне, как такое могло произойти?!

Сделав еще шаг, Помпей очутился лицом к лицу с Лабиеном, который стоял у дверей. Взгляд полководца был, как всегда, непроницаемым, но ему явно хотелось смягчить гнев своего начальника.

– Не было никаких