Юный охотник проскакал к этому времени пять миль, но вдруг, когда до волков оставалось всего полмили, увидел, что они поравнялись с раненой антилопой и повалили ее на землю. Базиль торопился изо всех сил, пустив своего Черного Ястреба самым быстрым галопом. Через несколько минут он подскакал к волкам и разогнал их. Но он опять опоздал: тело антилапы было разодрано в куски и наполовину съедено. В награду за долгую скачку Базилю достались только полуобгрызенные кости и клочья шкуры.

Разочарованный, охотник повернул лошадь и медленно поехал обратно, всю дорогу ругая про себя волков.

Когда Базиль вернулся, Франсуа присоединился к его проклятьям, так как ему надоела медвежатина и он был зол, что уже во второй раз их провели и опять не удалось получить на ужин что-нибудь свежее.

Люсьен, однако, уверил их обоих, что, как он слышал, мясо антилопы, в конце концов, не так уж вкусно. Это до некоторой степени успокоило мальчиков, и они приготовили тушеную медвежатину с «пастернаком» - сосновыми семенами. Люсьен сделал это по индейскому способу, и у них получился такой ужин, от которого никто бы не отказался.

Поев, юные охотники подвели своих лошадей ближе к лагерю, чтобы иметь их под рукой в случае необходимости, и, завернувшись в одеяла, легли, чтобы выспаться и отдохнуть.

Но в эту ночь им не удалось поспать спокойно. Дважды или трижды лошади рвались с привязи, напуганные каким-то зверем, бродившим вокруг. Это могли быть волки, но собака Маренго, не обращавшая внимания на волков, выказывала признаки страха, по временам яростно ворчала и все время держалась поближе к лагерю. Жаннет тоже подошла поближе к огню, насколько ей позволяла веревка, и путешественники видели, что она дрожит, будто от страха перед каким-то хорошо известным врагом. Несколько раз среди завывания волков братья различали странный звук, совершенно не похожий на волчьи голоса. Он скорее напоминал протяжное рычание, издаваемое низким, ворчливым тоном; при этом звуке Жаннет каждый раз вздрагивала, а Маренго жался поближе к своим хозяевам. Может быть, это голос кугуара? Или, что еще страшнее, рычание гризли? Это было вполне возможно. Юные охотники теперь находились в районе, где встречаются эти свирепые животные, и как раз в таком месте, которое мог бы избрать себе для жительства один из медведей гризли.

Если бы юные охотники были уверены, что гризли действительно находятся поблизости, они сразу лишились бы сна. Однако это было лишь предположение. Тем не менее мальчики решили не спать все одновременно, а по очереди дежурить. Они подложили в костер нового хвороста, чтобы пламя дало им возможность далеко видеть вокруг, а затем двое из них легли спать, в то время как третий уселся сторожить с ружьем в руках, готовый к любому внезапному нападению. Каждый из мальчиков сторожил по два часа, пока не наступил рассвет, который положил конец их страхам, так как никакой зверь так и не появился.

Теперь наши охотники начали энергично действовать: отпустили лошадей пастись на траве, умылись в кристальной воде источника и приготовили завтрак. Мальчики обнаружили, что их запаса вяленой медвежатины хватит им не больше чем на два дня, так как во время последней стоянки порядочная порция мяса была унесена волками. Они забеспокоились насчет своего пропитания в будущем, так как в этой местности, по-видимому, не было никакой другой дичи, кроме антилоп, а они уже знали теперь по опыту, как мало шансов добыть этих животных. Стало быть, если они не встретят бизонов, им угрожает голодная смерть.

Эта мысль не покидала мальчиков, пока они приготовляли и ели завтрак, и они решили уменьшить свой рацион вполовину и строго экономить то немногое, что осталось.

После завтрака наши путешественники стали совещаться о том, куда ехать дальше. Ехать ли им на север, на юг, на восток или на запад от холма? Мнения их разделились, однако в конце концов все они сошлись на том, что, прежде чем принять то или иное решение, они взберутся на холм и, оглядев местность с его вершины, решат, куда лучше направиться. А может быть, они увидят оттуда бизонов: с этой возвышенности, несомненно, открывается вид на прерию во все стороны.

Вскинув ружья на плечи и оставив одеяла и все остальные пожитки у источника, юные охотники отправились пешком искать подъема на холм. Они стали обходить его с западной стороны, так как их лагерь находился у северо-восточного склона. Продвигаясь таким образом, мальчики стали опасаться, что им так и не удастся взобраться на холм. Казалось, со всех сторон склоны его поднимаются перпендикулярно. У подножия то тут, то там лежали осколки скал, должно быть, упавшие сверху. По склонам росли деревья, пустившие корни между пластами породы. По краям вершины высились сосны, простирая свои ветви над равниной; алоэ, юкки и кактусы придавали холму еще более живописный вид.

Когда наши путешественники достигли самой западной точки холма, их взорам представилась новая картина. Далеко на западе они увидели гряду утесов, или низких гор, которая тянулась с севера на юг насколько хватал глаз. Эта гряда утесов, похожих на их холм, являлась восточным склоном знаменитой Льяно Эстакадо, или «Столбовой равнины». Мальчики часто слышали, как охотники рассказывали об этом плато, и с первого взгляда узнали его. Холм, вокруг которого они путешествовали, был не чем иным, как несколько отдаленной от него частью этого замечательного образования прерии.

Полюбовавшись на утесы, наши юные охотники пошли дальше, огибая холм с южной стороны. Но и здесь скалы поднимались перпендикулярно, и не было ни одного склона, по которому можно было взобраться. Скалы казались даже выше с этой стороны, и в некоторых местах нависали темными выступами оползни, на которых росли, вытянувшись почти горизонтально, высокие деревья.

В одном месте мальчики остановились и стали глядеть вверх, как вдруг у края вершины над ними появилось несколько странных существ. Это были животные, но юные охотники никогда прежде не видели таких. Каждый из них был величиной с обычного оленя и почти такого же цвета - рыжеватый на спине и боках, а грудь, ляжки и вся нижняя часть туловища были белые. Строением тела эти животные походили на оленя, но были несколько толще. Формой головы и «выражением лица» они больше всего напоминали овец. Но самым замечательным были рога, и по ним наши охотники с первого взгляда определили, что это за животное. Это были симмароны, или дикие овцы Скалистых гор. По форме рогов они сильно отличались друг от друга, и на первый взгляд казалось, что тут две разные породы животных. У некоторых были короткие рога, не больше шести дюймов, поднимающиеся со лба и слегка загибающиеся назад. Между концами рогов расстояние было небольшое. Это были самки. Самцы же выглядели совсем по-другому благодаря огромным рогам. Их рога росли прямо над глазами, сначала загибаясь назад, а затем снова вперед, да так сильно, что их концы почти касались с обеих сторон челюстей животных. Рога некоторых из них были больше ярда длиной и полуярда в окружности у основания и имели глубокие кольцеобразные зарубки, как у обыкновенного барана. Эти огромные рога придавали животным какой-то особенный и внушительный вид, когда они стояли на краю пропасти, вырисовываясь на фоне синего неба. Всего их было около дюжины, самцов и самок, но самцов было лучше видно, так как они находились ближе к краю утеса и, глядя вниз, принюхивались.