это вместе ударило по роду Шереметьевых настолько сильно, что они уже вряд ли оправятся.

Анастасия знала, что участь ее будет незавидна — либо за небольшую плату ее продадут в какой-нибудь род ради родства с благородными, либо она будет прозябать во все нарастающей нищете.

Девушку ни первый, ни второй вариант не устраивал, и она с невероятным упорством и трудолюбием грызла гранит науки, чтобы сначала пройти вступительные экзамены, а потом и удержаться в университете.

Ей нравилось учиться, ведь на парах она могла блистать так, как никогда бы не блистала в обществе. И то, что она поддалась на уговоры и угрозы отца, чтобы явиться сюда, лишний раз подтверждало — от светских мероприятий стоило держаться подальше.

Аристократы к ней даже не подходили. Все знали, что с Шереметьевых нечего взять. А неблагородные держались вместе и, честно говоря, не слишком любили принимать в свой круг аристократов. Анастасия попала меж двух миров, и это было весьма печально. Ее дешевое платье, перешитое из бабушкиного, ее родовой перстень, одолженный у матери и слишком большой для тонкой девичьей руки — все это заставляло ее чувствовать себя очень несчастной.

Но девушка была полна решимости устроить свою жизнь. Ведь если благородные могут одним своим умом пробиться вверх по пищевой цепочке, почему же не сможет она?

И вот Анастасия сидела, крутила перстень на пальце и размышляла о том, что она больше ни за что и никогда не явится ни на одно светское мероприятие, как перед ее носом возникла пуговица.

Обычная такая пуговица. Золоченая и с двуглавым орлом.

Анастасия медленно подняла взгляд, чтобы почувствовать, как сердце начинает неистово биться в ребра.

— Мой друг заметил, что такая красивая девушка сидит совершенно одна на моем балу и скучает, — проговорил Иван Дмитриевич Романов, мягко улыбаясь. — Разрешите немного развеять вашу скуку и пригласить вас на танец?

Цесаревич только что пригласил на танец… ее?

Кремль, бал цесаревича, Александр Мирный

Лилась неторопливая музыка, мы с Василисой кружились с краю зала и очень быстро к нам присоединились наши друзья. Ермаков с Демидовой, наслаждающиеся вечером. Лобачевский с какой-то хрупкой невысокой студенткой физмата в очках в стильной оправе, гармонично сочетающейся с Андреем. Тугарин просто качал в такт Ольгу Олеговну, которой уже было хорошо.

До полуночи еще оставалось достаточно времени, первый адреналин от визита в Кремль и знакомства с Его Высочеством схлынул, народ более-менее расслабился. Правда, спустя пару минут наш тихий закуток был беспардонным образом нарушен цесаревичем, ведущим под ручку боярышню Шереметьеву.

Девица шла с такими широко распахнутыми глазами, что напоминала мультяшку. Представляю ее шок, конечно, — один этот танец даст ей некоторый социальный… ну не лифт, но что-то типа батута. Если девушка заинтересовала наследника трона, значит, в ней есть что-то, и остальным потребуется это что-то изучить.

Иван не стал тащиться в центр зала, хотя пары понятливо посторонились, освобождая место. Нет, наследник решил покружить боярышню в нашей скромной компании.

Василиса опять разнервничалась и впилась в меня своими хрупкими пальцами. Мне оставалось лишь кинуть мрачный взгляд на Его Высочество, который нарушил наше коллективное уединение. Цесаревич намека не понял, еще и задорно мне подмигнул. Типа, смотри, по твоему совету выбрал!

Остаток танца прошел довольно нелепо, поскольку пространство с краю не предполагало наличие Романова, рядом с которым половина народа нервничала, а другая — восторженно залипала.

Но, наконец, музыка стихла, и Иван подвел Шереметьеву к нашей компании.

— Господа, дамы, — произнес наследник престола, — хочу представить вам боярышню Анастасию Евгеньевну Шереметьеву. Анастасия Евгеньевна, надеюсь, теперь ваш вечер пройдет более насыщенно. Такая прекрасная девушка не должна сидеть в одиночестве на моем балу.

— Мы с радостью составим компанию боярышне, — заверила цесаревича княжна Демидова.

Иван благосклонно кивнул и удалился. Но перед тем, как покинуть нашу компанию, успел сказать мне вполголоса:

— Когда соберешься, — цесаревич постучал двумя пальцами себе по груди там, где должен быть внутренний карман, — подсоблю.

Я молча кивнул, а когда он ушел, напоролся на внимательный взгляд Демидовой:

— Вы что, знакомы?

Кремль, бал цесаревича, Мария Нарышкина

К великому сожалению Марии, цесаревич предпочитал крутиться в компании юных имперцев. А ей приходилось находиться в левой во всех смыслах части зала, составляя компанию Максиму.

— Расстроена? — негромко спросил Меншиков, все правильно поняв.

— Есть немного, но, — вздохнула девушка и демонстративно полюбовалась на свое помолвочное кольцо с огромным бриллиантом, — эта штука того стоит.

Максим поднес ладонь девушки к губам и запечатлел легкий поцелуй в знак благодарности, заставив Нарышкину совершенно глупо засмущаться.

Пара отошла к краю зала, уступая место другим танцующим. Меншиков быстро организовал себе и девушке по бокалу шампанского, и в целом Мария рассчитывала просидеть ближайший танец в алькове, проводя время со своим женихом, но до диванчиков пара не дошла — по пути их поймал боярич Лаврентьев.

— Максим, у нас проблема, — мрачно проговорил парень.

Меншиков склонил голову набок, ожидая деталей.

— Изотов решил повыяснять отношения с кем-то из имперцев… — доложил Федор. — Будет некрасивая сцена, если его не остановить.

Меншиков не матерился и не выяснял детали. Он просто выдохнул сквозь сжатые зубы, одним этим демонстрируя, насколько его допекли собственные шакалы.

— Мария, я вынужден ненадолго оставить тебя, — проговорил Максим поднимаясь.

— Я понимаю, — кивнула девушка, печально вздохнув.

От этого вздоха Меншиков стал еще мрачнее, и Марии подумалось, что наверняка Изотову оторвут башку, стоит тому выйти из Кремля.

Впрочем, скучать Нарышкиной не пришлось. Стоило Максиму покинуть ее, как тут же рядом нарисовались девицы из левых и промышленных семейств.

— Мария, какое шикарное платье!

— Кто придумал вам с Дарьей одеться одинаково?

— Лучше расскажи, кто такие эти Мирный и Корсакова? Ты же знакома с ними, да?

— Конечно, она с ними знакома, они же из имперцев!

— Правда, что Мирный — бастард Демидовых?

— Правда, что его девушка — прислуга княжны?

— Правда?..

— Правда?..

Нарышкина слушала эту трескотню и молчала. Девушка улыбалась легкой, снисходительной улыбкой и тянула шампанское, в то время как острый ум дочери блестящего политика спешно просчитывал варианты от любого оброненного ей слова.

— Девушки, вы такие легкомысленные. Сплетничать на балу у Его Высочества, — протянула Мария, обводя обступивших ее девиц хищным взглядом.

Девицы синхронно нервно сглотнули и расступились, пропуская боярышню. А Нарышкина плюхнулась на диван в одном из пустующих альковов, с печальной решимостью приговорить бокал, пока ее жених разбирается с безмозглыми подопечными.

И примерно на середине напитка музыка неожиданно приглушилась, и из динамиков раздалось:

— Ее Высочество, Елена Дмитриевна Романова!

Зал ахнул, а Мария совершенно неэстетично поперхнулась бульками и закашлялась.

Кто додумался