Конечно, английская разведка донесла вице-королю Индии Эдуарду Литтону о визите Столетова в Кабул. И конечно, в Калькутте и в Лондоне были взбешены и напуганы происходящим. Повторялась ситуация сорокалетней давности. Глядя из дня сегодняшнего и имея перед глазами полную картину происходившего тогда в Азии, можно уверенно говорить — если бы не трусость и предательство высшего руководства Российской империи, можно было бы без особых проблем получить поддержку Шер Али и его одобрение даже на размещение русского гарнизона в Кабуле или других городах Афганистана. Отвечать англичанам было бы нечем. Русско-афганский союз коренным образом изменил бы ситуацию в регионе. Но что теперь мечтать о несбывшемся.

Тогда в августе 1878 года Литтон потребовал от эмира Шер Али принять английское посольство генерала Невилла Чемберлена. В ответ эмир заявил, что в Афганистане траур по случаю смерти наследного принца Абдулладжана, принять англичан он никак не может, и продолжил общаться с русской миссией. Но еще за год до этого, 22 июня 1877 года, Бенджамин Дизраэли, получивший титул лорда Биконсфилда, писал королеве Виктории:

«Лорд Биконсфильд считает, что если Россия должна быть атакована из Азии, то войска должны быть отправлены в Персидский залив, и императрица Индии должна приказать своим армиям очистить Среднюю Азию от московитов и загнать их в Каспий. Мы имеем хороший инструмент для осуществления этого в лице лорда Литтона, который и послан туда с этой целью».

И собственно тогда же, за год до миссии Столетова, лорд Литтон предложил статс-секретарю по делам Индии три способа решения афганской проблемы:

«1. Обеспечить посредством страха или надежды такой союз с нынешним эмиром, который эффективно и навсегда устранит русское влияние из Афганистана. 2. Если это не удастся, следует быстро и публично лишить нынешнего эмира всякой поддержки, разгромить Афганское государство… и на место его теперешнего правителя посадить властителя, более дружественно настроенного к нашим интересам и более зависящего от нашей поддержки. 3. Захватить и удержать такую часть афганской территории, какая в случае провала обеих изложенных выше мер предосторожности будет совершенно необходима для постоянного сохранения нашей северо-западной границы»[283].

Так что вопрос — быть войне или нет — был решен давно. Она должна была начаться после провала Пешаварских переговоров. Не началась только из-за кризиса на Балканах. Летом — осенью 1878 года просто у англичан возник железный повод. Весной 1878 года Литтон писал в Лондон о том, как видит будущее Афганистана:

«Пока продолжается мир, мы не можем пользоваться мечом, а наша дипломатия несостоятельна. Поэтому объявление войны явилось бы случаем, который может никогда не повториться, если мы его упустим… Я убежден, что политика создания в Афганистане сильного и независимого государства, над которым мы не можем осуществлять никакого контроля, является ошибкой. Если вследствие войны или смерти нынешнего эмира, которая, конечно, явится сигналом для конфликта между соперничающими кандидатами на престол, мы будем иметь возможность (а она может внезапно возникнуть в любую минуту) разделить или сломать кабульскую державу, я искренне надеюсь, что мы не упустим такую возможность»[284].

Так что когда английские историки пытаются убедить кого-либо в том, что именно миссия Столетова подтолкнула Лондон к решению о начале новой войны в Афганистане, — это, конечно, полная ерунда.

Чтобы обострить ситуацию, лорд Литтон связался по телеграфу с Лондоном и, получив одобрение, приказал отправить миссию в Кабул, причем если ее не будут пускать — применять силу. Генерал сэр Невилл Чемберлен, старый пограничник, с эскортом в 250 солдат из Корпуса разведчиков отправился ко входу в Хайберское ущелье. На ближайшем афганском укреплении Али-Масджид афганский офицер Файз Мухаммед-хан отказался пропустить англичан без прямого приказа из Кабула. Файз Мухаммед-хан заявил, что получил приказ в случае необходимости стрелять по нарушителям границы. Но раз он давно знает офицеров и Чемберлена в том числе, то они могут просто спокойно уйти.

Это был отличный повод начать войну с Афганистаном, к которой британцы и так уже готовились давно. Лорд Литтон стал убеждать кабинет министров не тратить времени впустую и объявить войну немедленно. Но в Лондоне решили действовать более гибко и для начала предъявили эмиру ультиматум: если до конца дня 20 ноября он не извинится в полной мере за отказ от приема британской миссии, будет война. Ко времени истечения срока ультиматума ответа от Шер Али получено не было. На следующий день английские войска начали наступление на Кабул с трех направлений. Вторая Англо-афганская война началась. Через десять дней эмир все же прислал письмо с извинениями, но приглашения делегации в нем так и не было. Литтон был настроен наказать афганского правителя так, чтобы впредь никто не пытался вести с англичанами двойную игру. А заодно показать Санкт-Петербургу, что тут зона британских интересов. И ничьих больше.

В середине ноября английские войска вторглись на афганскую территорию и, не встретив организованного сопротивления афганцев, начали быстрое продвижение в глубь страны. В первых числах декабря войска генерала Стюарта заняли Кандагар, генерал Робертс овладел Пейвар-Котальским и Шутугарданским перевалами, а Браун — Джелалабадом. Эмир обратился за помощью к Кауфману. Он не знал, что через три дня после возвращения Столетова в Ташкент генерал Кауфман, выслушав отчет о поездке, отправил его в Петербург, а также в столицу ушло послание министру Милютину, где Кауфман просил «передвинуть в округ не менее двух пехотных дивизий и четыре казачьих полка, начать передвижение нынешней же зимой». Константин Петрович писал, что иного выхода у России нет, что «уклониться от этого проекта — значит отдать Афганистан не только английскому влиянию, но, может быть, и полному подчинению… Все это покажет Афганистану и Индии английскую силу и могущество и наше сравнительное бессилие. Мы сами себе закроем в этом случае среднеазиатский театр действий при разрыве с Англией, а этот театр действий, по моему убеждению, для нанесения решительного удара Англии возможен только при условии союза с Афганистаном. Едва ли мы можем быть опасны для Англии, иначе как при условии мирного пути от реки Амударьи до границ Индии. При этом условии среднеазиатский театр действий приобретает важность первостепенную. Обеспечить себе возможность действовать на этом театре нам необходимо ввиду будущего окончательного решения восточного вопроса»[285].

Особое совещание в Петербурге инициативу рассмотрело и решило Кауфману отказать. Милютин написал ему:

«Совещание пришло к заключению, что нам никак не следует прямо идти на войну с Англией из-за настоящего столкновения ее с Афганистаном… На основании всего вышеизложенного государем императором благоугодно было повелеть дать туркестанскому генерал-губернатору приказание, чтобы он посоветовал эмиру во избежание несвоевременной войны идти на примирение»[286].