Мы приехали в Германию пятого января, после долгого, но приятного путешествия. Конечно, карантин на границе с Россией не был особенно приятным, хотя русские отнеслись к нам очень хорошо. Кормили нас, правда, ужасно: наш ежедневный рацион состоял из чёрного хлеба, сыра, масла и овощного супа под названием «борщ». Вынужденное безделье тяготило нас, мы целыми днями играли в карты и в шашки. В сочельник мы зажгли свечи и съели по куску хлеба с маслом. Вы не можете себе представить, как мне хотелось домой, в Японию, к маме и братьям! Но вот кончились шесть дней карантина, и мы смогли продолжить наше путешествие. В поезде нам с папой отвели прекрасное двухместное купе, В соседнем купе ехали немецкие юноши из Гитлер-югенд, они возвращались домой из Японии. Я с ними подружилась, и в разговорах дорога прошла незаметно.

Здесь, в Берлине, не чувствуется, что идёт война. Театры и кафе полны посетителей, еды много, и она очень вкусная. В ресторанах порции такие огромные, что мы не в силах всё съесть. Из-за перемены климата у меня прорезался страшный аппетит, и мне приходится принимать меры, чтобы не располнеть, единственное, что кажется нам непривычным, так это обилие на улицах солдат и офицеров, они так щеголевато выглядят в военной форме!

В этом месяце я приступила к занятиям в балетной школе, которая находится всего в десяти минутах ходьбы от дома, где мы поселились. Мою учительницу зовут мадам Гусовски. Это очень милая дама, которая училась классическому танцу в Петербурге. Она занимается со мной два раза в день — с одиннадцати до половины первого и с трёх до половины пятого. Если бы Вы знали, как мне хочется поскорее научиться танцевать! Старшие ученицы мадам Гусовски только что вернулись из гастрольной поездки по Румынии и вскоре собираются выступить в Норвегии и Польше. Я надеюсь, что года через два или три меня тоже примут в труппу.

Спешу сообщить Вам, что мне удалось выполнить Ваше поручение и переправить кольцо Роземари. Я боялась посылать его по почте, но на днях из Гамбурга приезжал папин знакомый, и я попросила его передать Ваш подарок Штольцам, Сегодня от г-жи Штольц пришла открытка, в которой она сообщает, что получила кольцо и что Роземари очень рада и благодарна. Эту открытку я посылаю Вам вместе со своим письмом.

Всё это время в Берлине стоят ужасные холода, но говорят, что скоро должно потеплеть. В январе мороз доходил до восемнадцати градусов ниже нуля. Однако в комнатах тепло и уютно, потому что всюду имеется паровое отопление. К тому же дома в Германии прочные, надёжные, не то, что в Японии, окна здесь с двойными рамами и из щелей не дует.

На этом кончаю. Мне уже пора бежать на занятия. Буду очень рада, если Вы мне ответите.

С глубоким уважением,

Фридль Хенинг.

Берлин,

2 февраля 1941 г.

В конверт была вложена открытка от г-жи Штольц, извещающая фройляйн Хенинг о получении подарка.

Юкико пробыла в Токио весь остаток марта. Она могла бы задержаться там до самой своей свадьбы, но ей хотелось на прощание погостить в доме Сатико, и в начале апреля она приехала в Асию с известием о том, что церемония бракосочетания назначена на двадцать девятое апреля, день рождения императора. Свадебный банкет состоится в отеле «Тэйкоку». От лица виконта, которому в его годы трудно приехать в Токио, на церемонии и банкете будет присутствовать его старший сын Масахиро с супругой.

Хотя нынешние времена обязывают к скромности и воздержанности, семья жениха считает, что свадебное торжество должно соответствовать высокому положению дома Мимаки.

Помимо того, что на банкет приглашены всё родственники и друзья семьи в Токио, ожидается множество гостей также и из Кансая. В этой ситуации Тацуо и Цуруко сочли естественным направить приглашения всем своим родственникам в Осаке и Нагое, не забыв и вдову Сугано из Огаки.

Итак, торжества обещали быть пышными.

В один из дней в начале апреля в Асию приехал Мимаки. Жильцы уже освободили дом, и он хотел пригласить Сатико и Юкико взглянуть на него.

Дом, в котором предстояло поселиться нам, находился примерно в полукилометре от станции «Косиэн». Он был сравнительно новый, одноэтажный и по размерам как раз подходил для небольшой семьи с прислугой. А главное — его окружал чудесный сад.

Посоветовавшись с невестой и её сестрой относительно убранства комнат и обстановки, Мимаки заговорил о своих планах в связи со свадебным путешествием. Ночь после банкета они с Юкико проведут в отеле «Тэйкоку», наутро выедут в Киото, нанесут визит виконту, а затем отправятся на несколько дней в Нару. Ему давно уже хотелось побывать в легендарном краю Ямато,[123]сказал Мимаки. Впрочем, госпожа Юкико, должно быть, неоднократно там бывала. В таком случае они могли бы поехать в Хаконэ или Атами.[124]

Сатико знала, что сестра, безусловно, отдаёт предпочтение Наре. Хотя большая часть, жизни Юкико прошла в этих краях, сказала она Мимаки, ей, как ни странно, не доводилось бывать там. А ведь там столько знаменитых памятников старины! Одна настенная живопись в храме Хорюдзи[125]чего стоит! А в какой гостинице посоветовала, бы им остановиться Сатико? — спросил Мимаки. Наученная горьким опытом, Сатико не раздумывая ответила: только не в «Наре»! Лучше всего выбрать гостиницу в чисто японском стиле, скажем «Цукихитэй».

Мимаки сообщил сёстрам, что с помощью Кунисимы нашёл себе место в Восточно-Азиатской авиастроительной компании, которая имеет большой завод в окрестностях Амагасаки. Его приняли туда на основании диплома об окончании университета в Америке, где он изучал аэронавтику. Но с тех пор прошло уже немало лет. Мимаки многое забыл и не знает, сумеет ли справиться с возложенными на него обязанностями. К тому же благодаря посредничеству Кунисимы ему назначили солидное жалованье, и он несколько смущён этим обстоятельством. Но ничего не поделаешь — ему пришлось ухватиться за это предложение, чтобы как-нибудь продержаться до лучших времён. Он должен приступить к службе сразу же по возвращении из свадебного путешествия. Однако он не теряет надежды в будущем вернуться на стезю архитектора и в свободное время изучать традиции японского национального зодчества.

Сатико чуть не подскочила на месте, когда Мимаки спросил её о Таэко. Сделав над собой усилие, она самым непринуждённым тоном ответила, что Таэко здорова, но, к сожалению, сегодня была вынуждена отлучиться по делам. Знал Мимаки правду или нет, однако больше никаких вопросов он задавать не стал. В тот же день он уехал в Токио.