В 1956 г. Чжоу Эньлай критиковал внешнюю политику Сталина во время Второй мировой войны за то, что в ней «были и неудачи, например (в СССР. – Ю.Г.), непременно хотели раздвинуть хоть немного свои территории». Чжоу Эньлай также говорил, что «внешнеполитический курс (СССР. – Ю.Г.) после войны не был целиком и полностью таким, каким ему следовало быть; возможно, победа в войне вскружила голову… привела к росту тенденции великодержавной идеологии и националистических тенденций».[267]

Таким образом, Мао Цзэдун и отражавший его мнение Чжоу Эньлай исходили из того, что Сталин в результате Второй мировой войны в своей внешней политике в еще большей степени, чем ранее, скажем, до Второй мировой войны, выражал интересы нации и в то же время руководствовался великодержавной идеологией, проявлял националистические тенденции, в том числе и при подходе к территориальным вопросам. В КНР при этом имели в виду то, что происходило почти по всему периметру границ СССР в результате или после Второй мировой войны: пребывание советских войск в Корее, Китае, Иранском Азербайджане, в странах Восточной Европы, а также определенные изменения границ в районах, примыкавших к СССР. Все это требовало, с точки зрения Мао Цзэдуна, особых усилий для отстаивания внешнеполитической независимости нового китайского государства.

В этом плане нельзя не затронуть и вопрос о соотношении связей в сфере идеологии и межгосударственных отношений, когда речь шла о двух мощных государствах, провозглашавших свою принадлежность к лагерю социализма.

В письме, датированном 20 октября 1949 г. и адресованном Сталину, Мао Цзэдун подчеркивал, что цель пребывания в Советском Союзе его посланца Ван Цзясяна будет заключаться в выполнении обязанностей посла КНР в СССР; одновременно в качестве заместителя министра иностранных дел КНР Ван Цзясян будет решать основные вопросы в отношениях КНР с «новыми демократическими странами Восточной Европы»; в дополнение к этому в качестве представителя ЦК КПК Ван Цзясяну, который являлся членом ЦК КПК, поручалось поддерживать контакты по вопросам связей между двумя партиями со Сталиным и с ЦК ВКП(б).[268]

Таким образом, связи между государствами и партиями были отделены друг от друга и в то же время Мао Цзэдун предложил поддерживать межпартийные контакты через членов ЦК, представителей партий, которые одновременно занимали посты полномочных послов своих государств в столицах обеих стран.

В начале 60-х гг., то есть после того как, по мнению Мао Цзэдуна, СССР распространил на межгосударственные отношения разногласия между двумя партиями по вопросам идеологии, теории, Чжоу Эньлай, отражая взгляды Мао Цзэдуна, обобщил опыт и уроки отношений между двумя партиями и двумя странами за несколько десятилетий и сделал вывод о том, что революция и строительство «на собственную практику народов различных стран», «на самостоятельные соображения партий различных стран», «должны опираться на собственную независимость и самостоятельность и на свои силы во всех странах».[269]

При этом Чжоу Эньлай выступал против того, чтобы принцип суверенитета рассматривался только как привилегия «цивилизованного мира». Он также был против того, чтобы под вывеской «пролетарского интернационализма» «протаскивать» «теорию ограниченного суверенитета» или гегемонизм в любых других формах[270]. Это в КНР относили к действиям, которые СССР предпринимал как в Восточной Европе (в Чехословакии), так и на Востоке (в Афганистане).

Очевидно, можно представить себе развитие отношений между СССР и КНР сразу же после ее создания как процесс разграничения межгосударственных и межпартийных (идеологических) отношений.

Дело в том, что связи между двумя крупнейшими в мире коммунистическими партиями предшествовали появлению отношений между двумя государствами, которые провозгласили себя социалистическими или идущими по пути строительства социализма. Таким образом, межпартийные, окрашенные определенной идеологией отношения существовали между двумя партнерами намного раньше, чем межгосударственные. Конечно же, это сказывалось на Сталине и на Мао Цзэдуне, которые оказывались сразу в двух ипостасях: вождей своих партий и глав (фактических глав) своих государств.

Объективно после создания КНР возник вопрос о строительстве межгосударственных отношений двух социалистических государств – СССР и КНР. Опыта строительства таких отношений не было. Все связи СССР с другими социалистическими странами до той поры были отношениями действительно огромной партии и страны с несопоставимо меньшими по своим масштабам партиями и государствами. В тех случаях даже не возникал вопрос о строительстве межгосударственных отношений особого или иного типа, чем отношения главы социалистического лагеря с одним из своих отрядов.

С Китаем такой вопрос на практике возник сразу же, даже до образования КНР, во время переговоров А.И. Микояна с китайскими руководителями в Сибайпо и Лю Шаоци со Сталиным – в Москве летом 1949 г.

Возникла задача разграничения, а с точки зрения Мао Цзэдуна, и отделения межгосударственных отношений от идеологических связей, связей между единомышленниками-коммунистами двух различных стран, каждая из которых представляла собой мощную самостоятельную силу на мировой арене.

Процесс разделения межгосударственных и межпартийных отношений был трудным и длительным. Логично, конечно, задаваться вопросами о том, возможно ли было обойтись без раскола, разрыва, вооруженных столкновений на границе и т. д. Однако все это произошло в реальной жизни и стало опытом, из которого можно и нужно выносить уроки.

Думается, однако, что взаимоотношения между нашими двумя нациями, между государствами наших наций имеют под собой как их главную опорную часть совпадающие интересы. Обе наши нации заинтересованы в выживании, в обеспечении мирных условий для развития и поддержания нормальных межгосударственных отношений на принципах равенства и независимости.

Что же касается того, что накопилось в багаже межпартийных идеологических отношений, то там было и то, что могло помочь формированию добрососедских межгосударственных отношений при правильном использовании этого багажа.

Процесс, однако, оказался болезненным. Это произошло и по объективным причинам (нации еще не пришли к взаимопониманию по вопросам территорий, границ и т. д.), и по субъективным причинам. Особенно виноваты в этом вожди обеих наций и их окружение, которые формировали политику обеих стран. Лидеры оказались в плену устаревших и устаревавших представлений и стереотипов; они стремились навязать один другому свое верховенство. Случилось так, что на практике обе стороны опасались одна другую, палка была перегнута в другую сторону, то есть отношения были доведены до разрыва, вооруженной конфронтации и лишь потом пришли в более или менее нормальное состояние.