– Как знаешь, – сказал он, выбрав тот самый коридор, снова довольно круто поднимавшийся вверх.

Эндайа не потрудился проверить, какое именно произведение Алисия выбрала теперь, оставляя для него метки на пути в сердце лабиринта. Минут двадцать он взбирался к вершине гигантской декорации. По пути ему попадались салоны и балюстрады, висевшие в воздухе между арок, а также мостики, с которых Эндайа имел возможность посмотреть вниз и убедиться, что он забрался гораздо выше, чем предполагал. Фигурка Исаака, прикованного к трубе у подножия сооружения, казалась теперь совсем крошечной. Взгляд ввысь свидетельствовал о том, что конструкция по-прежнему тянется к куполу, изгибаясь и создавая головокружительные формы и свиваясь тугой спиралью. Всякий раз, когда Эндайа думал, будто потерял след, он принимался искать корешок книги, выдававшейся на стеллаже у входа в очередной туннель, который приводил его в новый зал, и от него затейливыми арабесками ветвились неведомые тропы.

Облик лабиринта менялся по мере приближения к вершине. В сложной архитектуре, поражавшей причудливостью, арки и вентиляционные окна использовались, чтобы впустить пучки клубящегося света. Чудесные свойства зеркал, повернутых под углом, позволяли удерживать сумерки, наполнявшие лабиринт. Залы, встречавшиеся теперь на пути, изобиловали собранием статуй, картин и разнообразных приспособлений, о назначение которых Эндайа догадывался с трудом. Одни фигуры имели сходство с роботами, другие – скульптуры, сделанные из бумаги или гипса, – свисали с потолка или были замурованы в стены, словно существа, похороненные в саркофагах из книг. Смутное ощущение тревоги и легкое головокружение охватило Эндайа, вскоре заметившего, что револьвер выскальзывает из потных рук.

– Алисия, если вы немедленно не выйдете, я подожгу эту кучу хлама и полюбуюсь, как вы поджаритесь заживо. Вы этого хотите?

Услышав за спиной шум, он резко обернулся. По ступеням из очередного туннеля выкатился предмет размером с кулак, который Эндайа поначалу принял за мяч или шар. Он наклонился и поднял его. Это была голова куклы с недоброй улыбкой и стеклянными глазами. Через секунду пространство наполнило механическое треньканье: нота за нотой оно складывалось в мелодию, напоминавшую колыбельную.

– Стерва, – процедил он.

Эндайа бросился вверх по лестнице: кровь пульсировала у него в висках. Такты музыки привели его в круглый зал, ограниченный с одной стороны балюстрадой, сквозь которую лился поток света. За балюстрадой виднелось широкое стеклянное полотно купола. Эндайа понял, что достиг вершины. Музыка раздавалась из глубины зала. По сторонам дверного проема в тесных нишах из переплетов стояли две точеные бледные статуи, вызывавшие зловещие ассоциации с мумифицированными телами, брошенными на произвол судьбы. На полу во множестве лежали открытые книги. Эндайа шел по ним, как по ковру, пока не добрался до дальнего конца помещения. Там он заметил небольшой шкафчик, встроенный в стену наподобие реликвария. Музыка звучала из его нутра. Эндайа медленно открыл дверцу.

На нижней полке шкафчика тренькала музыкальная шкатулка, сделанная из кусочков зеркала. В шкатулочке, будто в гипнотическом трансе, медленно вращалась фигурка ангела с распростертыми крыльями. Мелодия затихала по мере того, как в механизме заканчивался завод. Ангел замер вполоборота. И тут Эндайа увидел отражение в зеркальной стенке шкатулки.

У входа пошевелилась одна из скульптур, напоминавших гипсовый труп. У Эндайа волосы на голове встали дыбом. Он стремительно повернулся и трижды выстрелил в статую, темневшую в полосе света. Фигура из папье-маше треснула, в воздух взметнулись густые клубы гипсовой пыли. Эндайа опустил ствол, с напряжением вглядываясь в белесое облако, которым заволокло часть зала. И вдруг уловил рядом легчайшее колебание воздуха. Развернувшись, он снова взвел курок. В последнее мгновение увидел сверкнувший в темноте мрачный и пронзительный взгляд.

Золотое перо проткнуло ему роговицу, прошло сквозь мозг и царапнуло черепную кость. Эндайа упал как марионетка, у которой обрезали веревки. Тело, распростертое на книгах, забилось в конвульсиях. Эндайа по-прежнему сжимал в руке оружие. Нагнувшись и вырвав из его пальцев револьвер, Алисия ногами сдвинула тело к балюстраде и пинком столкнула с края платформы: оно ухнуло в бездну и шмякнулось о каменный пол с глухим чавкающим звуком.

21

Исаак увидел Алисию, выходившую из лабиринта. Она слегка прихрамывала и держала в руке револьвер с непринужденностью, от которой его пробрала дрожь. Алисия спокойно направилась к тому месту, где тело Эндайа ударилось о мраморные плиты. Она была босой, но без колебаний ступила в лужу крови, растекавшуюся вокруг трупа. Склонившись над покойником, обыскала его карманы. Вытащив бумажник, Алисия исследовала его содержимое и взяла пачку банкнот, выбросив остальное. Ощупывая карманы пиджака, она нашла связку ключей и тоже забрала их. Несколько мгновений Алисия рассматривала труп, потом ухватила предмет, торчавший из глаза Эндайа, и резко выдернула его. Исаак узнал ручку, которую подарил молодой женщине час назад.

Алисия неторопливо подошла к хранителю. Опустившись рядом с ним на колени, она освободила его от наручников. Исаак, не сознававший, что дрожит всем телом, заглянул ей лицо. Алисия смотрела на него без всякого выражения, словно желала донести правду жизни до несчастного старика, тешившего себя иллюзиями и стремившегося увидеть в ней реинкарнацию покойной дочери. Она вытерла перо подолом ночной сорочки и протянула хранителю:

– Я никогда не смогу стать такой, как она, Исаак.

Хранитель молча утирал слезы. Алисия подала ему руку и помогла подняться. Потом скрылась в крошечной ванной комнате, располагавшейся рядом со спаленкой хранителя. Исаак услышал, как она пустила воду.

Вскоре, медленно ступая и пошатываясь, в зале появился доктор Солдевилья. Исаак махнул ему рукой, и доктор приблизился.

– Что произошло? Кто этот человек?

Исаак кивнул в сторону куля, распластанного на полу метрах в двадцати от них.

– Святые угодники… – пробормотал врач. – А что с сеньоритой?

Алисия выскользнула из ванной, завернувшись в полотенце, и тотчас скрылась в комнате Исаака. Старики смотрели ей вслед. Затем доктор перевел вопросительный взгляд на хранителя. Исаак пожал плечами. Солдевилья шагнул к двери кельи. Алисия одевалась, позаимствовав подходящие вещи из гардероба Нурии Монфорт.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он.

– Прекрасно, – отозвалась она, не отвлекаясь от своего отражения в зеркале.

Доктор Солдевилья подавил изумление, сел на стул и молча наблюдал за Алисией, пока она рылась в старом несессере дочери Исаака и выбирала косметику. Алисия накрасилась, тщательно оттенив глаза и губы и снова создав образ, который намного больше соответствовал ее амплуа, чем беспомощное тело, сделавшееся в последние недели объектом их неустанного внимания. Встретившись в зеркале взглядом с доктором, Алисия подмигнула ему:

– Как только я уйду, вы с Исааком должны немедленно предупредить Фермина. Передайте ему, что необходимо позаботиться, чтобы тело исчезло. Пусть Фермин обратится, сославшись на меня, к таксидермисту на Королевской площади. У него есть все нужные химикаты.