Глеб усмехнулся разбитыми губами и покачал головой:

– Нет. Но на Луне были. И вокруг звезд на железных птицах летали. И на дно морское опускались. И с чудищами морскими воевали.

Наталья засмеялась.

– Смешной ты, колдун!

– Глеб. Зови меня Глеб.

– Ладно. Глеб. Нешто ты думаешь, что я тебе поверю?

– Конечно, поверишь. Скучно тебе, Наталья, в княжьих палатах-то жить.

Улыбка покинула губы княжны.

– О чем ты, чужеземец? – севшим от волнения голосом пробормотала она.

– Отец, Егра, все эти кушанья, приемы иноземных гостей… Все это тебе давно опостылело. Будь твоя воля, оседлала бы ты коня и поехала бы куда глаза глядят.

Брови Натальи дрогнули.

– Откуда знаешь?

– Я же колдун, я все про всех знаю.

Наталья смотрела на Глеба, затаив дыхание. Справившись с волнением, она разомкнула губы и произнесла:

– А далеко ли страна твоя, Глеб-чужеземец?

– Далеко. Дальше, чем ты можешь себе представить. Слушай, Наташ, у тебя за спиной бочка с водой. Может, дашь мне попить?

– Конечно!

Княжна обернулась, взяла маленький медный ковшик, зачерпнула из бочки воду и протянула ковшик Глебу. Глеб потянулся за ковшиком, но вместо этого взял княжну за руку и нежно погладил ее пальцы.

Наталья слегка побледнела.

– Пусти, – тихо попросила она.

Глеб взял ковшик с водой и отпустил ее руку. Княжна с облегчением вздохнула.

– Если все так хорошо, как ты говоришь, чего ж ты к нам пришел? Чего тебе дома не сиделось?

Напившись воды, Глеб вытер рот рукавом куртки и ответил:

– Это слишком долгая история.

– Если еще раз приду – расскажешь?

– Может быть.

Княжна поднялась с лавки.

– Уже уходишь? – с тоской спросил Глеб.

– Да. Мне пора. – Наталья взглянула на осунувшееся лицо Глеба, и брови ее дрогнули. – Подари мне что-нибудь, чужеземец, – попросила она вдруг. – Буду смотреть на подарок и тебя вспоминать. И я тебе тоже что-нибудь подарю, когда в другой раз приду. У нас так принято – если люди хотят… хотят дружить, они обмениваются подарками.

Глеб поразмыслил, затем снял с запястья часы и просунул их сквозь решетку. Наталья взяла часы тонкими пальцами и поднесла их к лицу.

– Мужчины твоего племени носят браслеты? – с удивленной улыбкой спросила она.

– Носят, – кивнул Глеб. – Ты придешь завтра?

– Приду.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Наталья первой отвела взгляд. Щеки ее зарделись. Она повернулась и заспешила к двери, но вдруг остановилась и снова посмотрела на Глеба.

– Не тужи, чужеземец! Все образуется!

Потом одарила Глеба ободряющей улыбкой, повернулась и выскользнула из темницы.

* * *

В этот день Глеба били еще два раза, и оба раза – Драный кат. Бил не сильно и просто так, не задавая вопросов, не объясняя причину и ничего не выведывая. Видимо, это было чем-то вроде разминки перед грядущей страшной пыткой, психологической обработкой и обещанием нечеловеческих мук.

Ночью Глеб спал плохо, то и дело просыпался с криком, садился на лавке и лупал глазами в темноту, пока не приходил в себя. Потом снова ложился и снова забывался коротким, тревожным сном.

А утром, когда Глеб сидел с кружкой в руке и пил ржавую воду, к нему пришла Наталья. И Глеб снова рассказывал ей про чудесные вещи. Про океанские лайнеры, скоростные поезда, мобильные телефоны и шикарные автомобили… Наталья слушала все и дивилась.

Просидела она перед клеткой часа полтора, и на исходе этого времени Глеб, неожиданно для себя самого, признался:

– Ты классная девчонка, Наташа. Знаешь… мне кажется, что я в тебя влюбился.

Княжна покраснела, но сделала вид, что ничуть не удивлена подобным заявлением, и лишь весело уточнила:

– Кажется?

– Да, кажется, – кивнул Глеб. – Понимаешь… Я до сих пор ни в кого по-настоящему не влюблялся, поэтому мне трудно понять, настоящая ли это любовь. Но когда я закрываю глаза, я вижу твое лицо. Мне кажется, что это любовь.

Щеки Натальи еще больше зарделись. Она вдруг подалась вперед и взволнованно проговорила:

– Ты тоже мне люб! Люб так сильно, что я хотела бы, чтобы меня заковали вместе с тобой!

Глеб слегка растерялся от такого напора. Потом улыбнулся и невесело проговорил:

– Я бы никогда тебе этого не позволил. Вот если ты попросишь отца отпустить меня…

Он замолчал, внимательно наблюдая за лицом княжны. Меж гибких бровей Натальи пролегла едва заметная поперечная морщинка.

– Это будет трудно, – тихо сказала она. – Советник Егра невзлюбил тебя, а батюшка не слушается никого, кроме Егры. Советник не выпустит тебя из темницы живым.

В горле у Глеба пересохло.

– Что же со мной сделают? – сипло спросил он.

– Егра хочет, чтобы тебя четвертовали, – ответила Наталья так, будто речь шла о совершенно обычных и даже естественных вещах.

Глеб сглотнул слюну:

– Как?

– Сначала тебе отрежут ноги, потом руки, а потом…

– Хватит. – Голос Глеба дрогнул. – Я понял.

Несколько секунд они молчали. Вдруг глаза Натальи вспыхнули, и она возбужденно проговорила:

– Я отравлю Егру!

– Что?

– Отравлю! – с ненавистью повторила Наталья и сжала кулаки. – Я знаю, где достать зелье. Подсыплю зелье ему в кубок с вином! А ежели не выпьет, ударю его в грудь кинжалом! Я сильная, я справлюсь!

Глеб покачал головой:

– Нет, Наташ, ты не должна это делать.

– Почему?

– Если Егра выживет, у тебя будут большие неприятности. К тому же у такого мерзавца, как он, наверняка есть тайные осведомители. Что бы ты ни задумала, он будет знать об этом заранее и найдет способ избежать смерти.

Брови княжны дрогнули.

– Что же нам делать? – растерянно спросила она.

Глеб вздохнул и ответил:

– Не знаю.

Они снова замолчали. Наталья долго размышляла, затем твердо проговорила:

– Я пойду к гадалке.

Глеб пропустил ее реплику мимо ушей. Что сумеет сделать гадалка? Да ничего. Против советника Егры нужна тяжелая артиллерия, и гадалка тут точно не поможет. Однако Глеба тронула готовность Натальи к решительным действиям. Он с нежностью посмотрел на нее и проговорил мягким, благодарным голосом: