Весьма показательна ошибка памяти генерала Ф.П. Никонова. В его статье «Главнейшие моменты организации Красной Армии» помещены подробные структурные схемы центрального и местного аппарата военного управления Советской республики. В схеме «Военные ведомства в 1918 году» Всероссийская коллегия по организации и управлению Красной Армии помещена наряду с Всероссийским главным штабом. Несомненно, это не простая описка: фактическая независимость Всеросколлегии подтверждается заявлением тогдашнего консультанта Оперативного отдела Наркомвоена Генштаба штабс-капитана Г.И. Теодори: только 16 июня состоялось заседание под председательством Л.Д. Троцкого, «положившее конец Всероссийское коллегии по вооружению Красной Армии и начало правильной организации снабжения и его производства. С этого момента, – заявил Теодори, – мы вступили на нормальный путь снабжения Красной Армии и учета этого снабжения и запасов»[179].

И в составе Всероглавштаба Всеросколлегия продолжала развивать бурную деятельность. Что не удивительно. Главное управление Генштаба, которое наряду с Главным штабом составило основу Всероссийского главного штаба, по позднейшему (1931 г.) свидетельству тогдашнего начальника штаба Петроградского ВО Филиппа Балабина, уже к началу 1918 года «никакой серьезной работы не вело. Все сводилось, насколько мне известно, к выдаче продуктов, жалования и массовому увольнению офицеров «по болезни» в отставку. Я лично, состоя в резерве, никаких обязанностей не нес и изредка заходил на службу, чтобы узнать новости и получить продукты. Так продолжалось до 25 февраля, когда последовал декрет об увольнении всех офицеров в отставку. Еще в течение 2–3 дней мы приходили, чтобы получить свидетельство об отставке, паспорта и остатки жалованья, после чего я с Главным управлением Генштаба потерял всякую связь. Знаю, что вскоре после этого [начальник ГУГШ генерал В.В.] Марушевский уехал в Финляндию»[180].

Как написал позднее в кратком очерке истории РККА первый советский Главком Иоаким Вацетис, Всеросколлегия «не могла с надлежащей гордостью держать в своих руках дело управления, так как отдельные боевые единицы Красной Армии, формируясь как партизанские отряды, действовали также партизански. Самая организация центрального управления по необходимости была налажена слабо, ибо еще не вполне определялись ее задачи и размеры ее будущей деятельности. Пока центральное управление ограничивалось общими директивами, предоставляя широкую инициативу отдельным отрядам, действовавшим в разных отраслях Советской республики, частенько на расстоянии несколько сот верст друг от друга и совершенно не имевшей в общей операционной связи. Задачи, стоявшие перед Красной Армией в рассматриваемый период ее развития, а также характер ее организации в это время не выдвигали также и вопросов контроля из центра. Отдельные части Красной Армии в большинстве случаев формировались на местах в меру потребности того или иного округа (округа появились 8 апреля 1918 г. – С.В.) средствами местных же органов Советской власти. Поэтому контроль центра, необходимый при всякой централизованной армии, в первый период не имел централизованного[181] характера[182].

У руководителей Наркомвоена вплоть до марта 1918 года отсутствовали даже единство взглядов и понимание способов организации аппарата военного управления. Достаточно отчетливо это проявилось в «саморазоблачительном», по сути, послании одного из членов коллегии Наркомвоена В.И. Ленину (документ датирован 1 апреля 1918 года, копия направлялась Я.М. Свердлову). Посвященный критике решения Совнаркому отстранить прежних лидеров коллегии Наркомвоена и поставить во главе военного ведомства Л.Д. Троцкого, этот документ излагал совершенно фантастическую «программу» реорганизации центрального военного аппарата в… некое подобие Высшего совета народного хозяйства.

В 1997 году М.А. Молодцыгин кратко охарактеризовал этот документ по фрагменту его неподписанной машинописной копии. М.А. Молодцыгин атрибутировал этот документ как куратора центрального аппарата снабжения – члена коллегии Наркомвоена П.Е. Лазимира[183]. Нами найден автограф – оттиск в полевом блокноте и.д. наркома Н.И. Подвойского. Оказывается, сократить численность служащих аппарата военного управления и слить аппарат с ведомством ВСНХ планировал лидер коллегии Наркомвоена!

Проанализируем этот важнейший документ. Н.И. Подвойский докладывал, что в октябре 1917 – марте 1918 года коллегия Наркомвоена стремилась организовать вооруженные силы, готовые осознанно защищать рабоче-крестьянскую диктатуру. Для этого предполагалось реорганизовать аппарат управления и боевого снабжения армии: сделать военный аппарат из «пережитка на народно-хозяйственном организме» некими «служебными частями специального назначения» этого «организма». Для осуществления поставленных перед военным ведомством задач коллегия Наркомвоена, по свидетельству Н.И. Подвойского, решила так использовать «всех» специалистов бывшего Военного министерства, «чтобы весь военный аппарат всецело находился в рядах Советской власти и исключительно и безраздельно ею управлялся». Но как этого было можно практически добиться? Коллегия Наркомвоена решила начать работу в военном ведомстве с изучения «фундамента и механизма» аппарата военного управления, планируя впоследствии заменить «фундамент» аппарата, сохранив при этом «части механизма»[184].

Служащие Военного министерства, по свидетельству Н.И. Подвойского, поначалу попытались оградить себя «от духа режима (от «политики») [и] устроить государство в государстве». Коллегия Наркомвоена, осознавая значение огромного аппарата военного управления, обслуживающего вооруженные силы и затрагивающего «все стороны народной жизни и хозяйства», выработала совместно с представителями главных управлений бывшего Военного министерства компромиссное решение: все служащие центрального военного аппарата остаются на работе при условии фактического управления назначенным коллегией Наркомвоена военным руководителем, «аккредитованным» самими служащими[185]. В данном случае, Н.И. Подвойский имел в виду начальника Главного управления Генерального штаба генерал-майора Н.М. Потапова[186]. Будучи генерал-квартирмейстером Генштаба и отвечая по должности за военную контрразведку, Потапов еще в июле 1917 года через М.С. Кедрова и Н.И. Подвойского вошел в контакт с большевиками[187] (по свидетельству Кедрова, «сам предложил свои услуги»[188]).