– Но я вовсе не просила Ирину о пожертвовании! – Клер было обидно выслушивать грубые обвинения в свой адрес. – Мы просто общались. Она спросила, как мы познакомились, так что мне пришлось рассказать о фонде.

– Которого не существует!

Клер была потрясена.

– Только не говори, что твой бесценный Ласло не передал тебе содержание моего письма! Я приложила копию чека!

– Я же могу проверить, – предупредил он. – Мне достаточно сделать один телефонный звонок.

– Валяй, проверяй! – зло выплюнула она и отвернулась, скрестив руки на груди.

Выругавшись, Алексей достал телефон из кармана. Минутой позже он завибрировал в его руке. Алексей посмотрел на дисплей.

– Ты сказала ему предоставить мне копию чека, если я сам попрошу от этом. И он сделал вывод, что мне и так все известно.

– А ты не попросил, – не поворачиваясь, отрезала она.

– Так этот фонд существует…

– Разумеется, существует!

Алексей почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

– Ничего не понимаю… Так ты переспала со мной ради благотворительного фонда? Но зачем?

– Просто я не хотела, чтобы мое дело было загублено. Да и вообще, люди вроде меня не заслуживают ничего лучшего…

– Чего? – подозрительно переспросил он. – Договаривай. Чего не заслуживают люди вроде тебя?

Нет, ей совсем не хочется говорить с ним об этом. Да и зачем?

– Поддержка. Нам нужны поддержка и место, куда мы могли бы прийти.

Клер безусловно верила, что дети вроде нее заслуживают того, чтобы обрести близких людей и дом, и, конечно, шанс добиться чего-либо в жизни. И если она не станет отстаивать их интересы, никто и никогда не поможет им.

– Ты говоришь о сиротах?

– Да.

Клер не могла поднять на него глаза. У нее теснило в груди. Несмотря ни на что, она надеялась, что благодаря ее рассказу Алексей изменит свое мнение о ней. Он ведь никогда не проявлял интереса к ее жизни. И вот теперь, узнав, что она сирота, он в полной мере может осознать, как сильно она ощущала недостаток любви, как она ранима и одинока.

– Сколько тебе было, когда…

– Четыре. Автомобильная авария. У меня было выбито плечо и сломана нога. А они умерли в одно мгновение.

– Поэтому ты держишься так отчужденно? – Алексею так хотелось взять ее за руки, успокоить, но он сдержал порыв. – Быть сиротой – не преступление. Я тоже сирота.

– Ты потерял обоих родителей? Не только отца? – Ее синие глаза потеплели. – Что случилось? Сколько тебе было лет?

Он тотчас же пожалел о том, что завел этот разговор.

– Мне было четырнадцать, когда не стало отца. Мама ушла, когда мне было двадцать. Чисто технически я никогда не был сиротой. Я просто хочу сказать, что нет ничего постыдного в том, что у тебя нет родителей.

Однако похожее чувство стыда терзало его самого. Он очень переживал смерть отца и то, что так и не смог как следует заботиться о матери. Более того, день за днем он мучился мыслями о том, что, даже если бы он и смог обеспечить матери самую лучшую жизнь, излечить ее разбитое сердце было не в его силах. Ведь именно тоска стала причиной ее угасания.

Отбросив мысли о себе, Алексей перевел разговор на Клер.

– Но четыре года – довольно юный возраст. Тебя могли удочерить.

– Думаешь, от меня это как-то зависело?

Алексей тотчас же пожалел о своих словах. Он сделал шаг навстречу Клер и взял ее за руки.

– Конечно, ты права, – пробормотал он. – Я не должен был этого говорить. Где ты жила? В приюте?

– Да. – Он почувствовал, как она вздрогнула, словно от холода. – Первый и единственный дом, который у меня был. Там было спокойно, я часто возвращалась туда, когда в моей жизни наступали трудные времена. Именно поэтому я хочу обеспечить приюту достойное финансирование, чтобы его двери оставались открытыми для всех, кто в этом действительно нуждается. Мне не нужно пожертвование Григория. Та сумма, которую ты мне пообещал, гораздо больше того, что собирался дать мне Виктор. Можешь сказать Григорию что угодно. Больше я не стану упоминать о приюте в разговорах. Буду рассказывать всем, что мы познакомились в Лондоне – и ничего больше.

Клер отвернулась и поджала губы.

Алексей был поражен. Клер оказалась вовсе не охотницей за чужими деньгами, а матерью, готовой на все ради своих детей. Это потрясло его до глубины души.

– Ты могла бы заставить меня поверить в то, что твои мотивы чисты. Почему ты прикидывалась такой циничной?

– Какая тебе разница, что движет мною? Между нами нет доверия и тех отношений, когда двое рассказывают друг другу о своих шрамах, видимых и невидимых.

Она чувствовала себя уязвленной. Алексей опустил руки.

– Да, это так.

– Вот и все. Я… я не хочу думать о тебе.

– А как насчет твоего тела? – прошептал он и прижал ее к себе, чтобы она почувствовала его возбуждение. Казалось, оно не проходило с самого первого момента их встречи. Он подумал, что секс – единственное, что поможет ему сокрушить стену, которую Клер выстроила вокруг себя. – Ты хочешь, чтобы я был в тебе?

Она широко распахнула глаза, потрясенная его откровенностью.

– Я… э-э-э… Да. Кажется, таким было наше соглашение. Разве нет? Между нами будет секс – и ничего больше. – Она нервно провела языком по губам.

Что ж, он постарается запомнить это.

Алексей перевернулся на спину, и его движение разбудило Клер. Она тотчас же испытала желание вновь прильнуть к нему, но подавила этот порыв и задумалась. Как она оказалась здесь?

Вчера она была так зла на Алексея. Он недооценивал ее, его не трогали ее страдания и боль, но ему пришлось признать, что она достойный соперник, когда бросила ему откровенный вызов. От нее ему нужен только секс. И это должно охладить ее чувство к нему… Но хватало лишь одного его прикосновения, чтобы снять ее боль. Клер понемногу начала забывать, что такое одиночество.

Рука об руку они выскользнули из театра прошлым вечером. Поездку в машине она помнила смутно. Она смотрела в окно, но ничего не видела. Как только они оказались в прихожей и избавились от верхней одежды, Клер сама потянулась к нему за поцелуем так страстно, что Алексей издал тихий стон. Он взял ее на руки и отнес в свою спальню… А ее не заботило ничего, хотелось лишь, чтобы он утолил ее печаль и избавил от душевной боли.

Клер начинала по-настоящему бояться, что теряет себя. Она подумала, что самое время уйти сейчас, раз она проснулась. Но стоило Алексею обвить ее талию руками, она и думать забыла о бегстве. Сейчас он проснется, и они снова займутся любовью! Клер и не подозревала, что может быть такой ненасытной.