Гидеону, похоже, подобное объяснение ничем не помогло:

— Вы… в плохих отношениях с ней?

— Она сама невыносимая, самая сложная, самая… невозможная женщина из всех, которых я когда-либо знал! — выпалил Рошфор.

— П-понятно, — моргнул Гидеон.

— Нет, я уверен, что непонятно, — ответил герцог. — Не вы последние пятнадцать лет пытались найти с ней общий язык.

Гидеон пробормотал нечто неопределенное.

— Сегодняшний вечер лишь тому подтверждение… Знаете, чем занимается леди Франческа? — Герцог перевел на Гидеона свой темный взгляд. — Знаете, какую глупость пытается навязать мне?

— Нет.

— Она хочет найти мне жену. — Рошфор скривил губы, словно последнее слово горчило на языке. — Она намеревается выбрать женщину, по ее мнению подходящую для титула герцогини Рошфор.

— Полагаю, вы не просили леди об этом, — осмелился сказать Гидеон.

— Нет. Франческа думает, что, найдя мне жену, сможет исправить… то, что случилось много лет назад. — Рошфор замолчал и посмотрел на Гидеона. — А, черт возьми! Правда в том, что Франческа разорвала нашу помолвку.

Гидеон приоткрыл рот.

— Помолвку? Вы с леди Хостон помолвлены?

— Были, — вздохнул герцог, — когда-то давно. Тогда она еще не стала леди Хостон. Пятнадцать лет назад она была просто леди Франческой, дочерью графа Селбрука.

— Но почему я об этом никогда не слышал? Конечно, в то время я не мог знать об этом, но, вернувшись в семью… Почему тетя Оделия, бабушка или еще кто-либо никогда об этом не говорили?

— Они не знали о помолвке, — ответил Рошфор. — Мы держали ее в тайне. — Герцог вздохнул, внезапно становясь старше, уставшим. — Франческе только исполнилось восемнадцать. Разумеется, я знал ее практически всю свою жизнь. Редфилдс, поместье Селбрука, граничит с моими землями в Дэнси-Парк. Но зимой, когда Франческе было еще семнадцать, я увидел ее… — уголок губ герцога поднялся в слабой улыбке, — и с моих глаз словно спала пелена. В Рождество мы устроили бал. Она пришла, впервые в длинном платье, с голубой лентой в волосах, что подходила к ее глазам. Я был поражен. — Герцог с печалью взглянул на Гидеона.

— Мне знакомо это чувство, — заверил тот.

— Да, могу себе представить. И я… я влюбился в нее. Я пытался противиться этому. Говорил себе, что она еще слишком молода. Франческа, похоже, ответила мне взаимностью, но я понимал: она ведь еще не прошла свой дебют. Не бывала на вечерах в Лондоне. Из мужчин знала только местных и членов семьи. Так как она могла понимать свое сердце?

Рошфор замолчал и отпил вина, после чего задумчиво посмотрел в бокал. Когда он снова поднял голову, лицо его было спокойным, а все эмоции тщательно стерты.

— И все же я не мог ждать окончания первого сезона Франчески. Я боялся, что стоит мне отступить, и появится другой мужчина, который сможет ее очаровать.

— И вы решили сохранить помолвку в секрете, — продолжил Гидеон.

— Да. Я видел, как у Франчески загорелись глаза. Она думала, что любит меня. Но я боялся, что она просто ослеплена своим первым увлечением. Я не мог отпустить Франческу, не рассказав о своих чувствах, о своих надеждах на наше совместное будущее. Но я не хотел привязывать ее к себе официальной помолвкой. Если бы она передумала или поняла, что на самом деле не любит меня, у нее была бы возможность разорвать помолвку и не вызвать скандал.

— Понятно. — Гидеон рос среди бедных людей, но знал, что разрыв помолвки оканчивается большим скандалом, который преследует женщину всю оставшуюся жизнь. Поэтому молодые редко отказывались от данного обещания, даже если у одной из сторон появлялись сомнения насчет будущей свадьбы.

— К сожалению, в конце концов я оказался прав. Франческа недостаточно любила меня.

— Что произошло?

Герцог пожал плечами:

— Ее обманули. Заставили думать, что у меня роман с другой женщиной. Я пытался рассказать правду о случившемся, но Франческа мне не поверила. Она больше не захотела меня видеть. К концу сезона я узнал о ее помолвке с лордом Хостоном. Все рухнуло.

— До настоящего момента.

Рошфор кивнул:

— До настоящего момента. — Он допил вино и потянулся к бутылке. — Недавно Франческа узнала, что ей лгали, а та женщина подстроила так, чтобы она застала нас на месте преступления. Франческа поняла, что я говорил правду, а она ошиблась и поступила несправедливо. — Рошфор поднял бокал со словами: — И решила все исправить, найдя мне жену.

Гидеон молча смотрел, как герцог снова опускает бокал. Он никогда не видел, чтобы Рошфор столько пил. Хотя, надо сказать… в таком состоянии герцог тоже никогда не бывал. Из всех, кого знал Гидеон, Рошфор являлся самым сдержанным человеком. Он редко выказывал гнев или же раздражение. Но сегодня спокойствие Рошфора нарушилось, его ярость бурлила близко к поверхности, готовая в любой момент вырваться — было ясно, что герцогу приходится прикладывать усилия, чтобы ее сдерживать.

— И как такое могло прийти Франческе в голову? — воскликнул Рошфор, с глухим стуком поставив свой бокал на маленький столик между ним и Гидеоном. — Боже, а я как глупец поверил…

Рошфор не стал продолжать, и Гидеон спросил:

— Поверили во что?

Рошфор помотал головой и махнул рукой:

— Не важно. — Он помолчал, а потом продолжил: — Франческа рассказала мне о своем открытии и попросила прощения. А потом устроила так, чтобы я сопровождал ее и леди Алтею Робар в театр. Я думал…

— Что она хочет вернуться…

— Нет! — быстро ответил Рошфор. — Господи, нет. Разумеется, об этом не может быть и речи. Но я надеялся, что как друзья мы теперь станем ближе. А потом Франческа начала сводить меня с леди Алтеей. Из всех девушек — с леди Алтеей!

— Я не знаю ее.

— Ваше счастье, — резко заметил Рошфор. — Она довольно привлекательна, но для меня слишком высокомерна. Не считая того, что от разговора с ней можно заснуть.

— Вы до сих пор любите леди Хостон?

Рошфор посмотрел на Гидеона, потом быстро отвел взгляд и ответил:

— Глупости. Конечно нет. Но, разумеется, я испытываю чувства к этой женщине. Мы давнишние… не то чтобы друзья. Просто для меня Франческа стала почти семьей.

На такое объяснение Гидеон скептически выгнул бровь, но ничего не сказал.

— Нет, все эти годы я не хранил к ней безответную любовь, — упрямо продолжал герцог. — Мы не вернемся к тому, что было, к тому, что мы чувствовали. В конце концов, прошло пятнадцать лет. Те чувства уже давно угасли. Я не злюсь из-за того, что мы двое могли… Нет, но это такая дерзость со стороны Франчески взять на себя ответственность за мою жизнь. Она очень искусна в манипуляциях и сводничестве, поэтому привыкла, что все полагаются на нее.