Клишовская победа стала определяющей для шведской армии: теперь они нигде не встречали на польской территории стойкого сопротивления. Противник всюду старался уйти от боя. В конце 1702 года король Карл XII, так и не добившись полной победы над своим соперником Августом Саксонским, постоянно «ускользавшим из его рук», расположил главную армию на зимних квартирах около Варшавы, начав «объедать» дальние окрестности столичного города.

Царь Петр I же решил с лета 1702 года начать более крупные операции. Он прозорливо понимал, что к этому располагает сложившаяся на театре войны ситуация: появления главной королевской армии перед русской армией в скором времени ожидать не приходилось. В конце июля перешли наступление войска новоиспеченного генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева и будущего генерал-адмирала Ф.М. Апраксина. В итоге шведы понесли два поражения: 18 июля генерал В.А. Шлиппенбах у мызы Гуммельсгоф (Хуммули), и 13 августа генерал Я. Крониорт на реке Ижоре (отступивший «к мызе Дудоровской»).

Особенно тяжелое поражение потерпел Шлиппенбах. Когда русские разбили его передовой отряд (300 человек), он, чтобы избежать окружения, принял решение отступить за реку Вяйке (Эмайыги). За рекой шведы заняли выгодные позиции западнее Гуммельсгофа, сожгли мосты через реку, а места переправ прикрыли сильными караулами.

Лето 1702 года выдалось жаркое, и река Вяйке обмелела до того, что ее местами можно было перейти вброд и конному, и пешему. Генерал Шлиппенбах этого немаловажного обстоятельства в своих действиях не учел. Генерал-фельдмаршал же Б.П. Шереметев такой ситуацией распорядился умело и результативно.

Русские подошли к реке в назначенном месте, ружейным огнем прогнали с противоположного берега шведский караул и стали чинить «разрубленный» мост для переправы пушек (их было 15). Шлиппенбах, получив донесение, что русские утром перешли реку не там, где их ждали, развернул свои войска фронтом к ней. Бой начался с атаки позиции кавалерии шведов под прикрытием артиллерийского огня силами трех полков русских драгун. Шведы, хорошо знакомые с местностью, в ответ зашли в тыл противнику у моста, отбив у него там 6 пушек.

Но неожиданно для себя торжествующие шведские драгуны оказались под ударом двух драгунских полков, которые по приказу Шереметева вовремя подоспели к месту схватки. Они с ходу пошли в атаку. Наступил критический момент Гуммельсгофского боя.

Генерал Шлиппенбах попытался изменить ход боя у моста, послав туда два резервных батальона. Но туда уже подходили главные силы корпуса Шереметева. Большая часть прибывшей шведской пехоты была уничтожена, а сам королевский военачальник с большим трудом с кавалерией едва успел уйти к Пернову и вовремя укрыться там за крепостными стенами. Он сумел собрать в городе только 3 тысячи человек из своих 5 тысяч кавалеристов. Из кавалерии уцелело около двух третей. Из 1700 пехотинцев осталось всего 300. Местные «волонтеры» разбежались все.

Наголову разбитому у мызы Гуммельсгоф опытному Шлиппенбаху пришлось отказаться от активных действий, «забыть» о русском приграничье, и он стал отсиживаться за перновской крепостной оградой. Ожидаемой помощи от коменданта города Риги Эрика Дальберга и командующего Курляндским корпусом генерал-майора Стюарта он так и не получил, хотя те имели на такой случай соответствующие королевские приказы. Из самой Швеции резервы не прибывали, поскольку все уходили на пополнение главной армии Карла XII.

«Завоевавшегося» монарха тревожные события в Лифляндии и Эстляндии в тот год не беспокоили, чего нельзя было сказать о королевском генералитете. Но и он тешил себя надеждами устроить царю «московитов» новую Нарву после разгрома армии Августа Саксонского. Достойно действовать в Северной войне на два фронта у шведов не получалось.

Потери шведов у Гуммельсгофа оцениваются в таких цифрах: 2400 убитых, 1200 дезертиров, 315 пленных, 16 пушек и 16 знамен. (Называются и другие цифры.) Потери русских войск составили (по разным источникам) 1000–1500 человек убитыми и ранеными. Это поражение королевских войск, которые не смогли в Лифляндии от него в дальнейшем оправиться, означало для шведов начало потери прибалтийских провинций – Лифляндии, Эстляндии и Курляндии.

Одновременно был разбит неприятель на Чудском и Ладожском озерах. Это сделала русская пехота, посаженная на струги. Лодочная флотилия подполковника Петра Островского провела успешную атаку шведской флотилии вице-адмирала Г. фон Нумерса (3 бригантины, 3 галиота и 2 мореходные лодки) на Ладоге в устье реки Ворона. В том бою шведы потеряли немало людей, а флагманская бригантина «Джона» и мореходная лодка «Аборес» из-за повреждений в корпусе оказались полузатоплены.

Затем через полмесяца флотилию шведов «в тишь» атаковал у Кексгольма на 30 стругах «тысячный отряд» полковника Ивана Тыртова (сраженного в том бою картечью). Лишившись в ходе пушечного и абордажного боя пяти судов, имевших на борту от 6 до 14 пушек (русские два сожгли, одно потопил и два захватили), Нумерс, потерявший в бою 300 человек, увел остатки своей флотилии из Ладожского озера через Неву в Выборг. Королевский адмирал больше невских вод не видел. То, что шведы были изгнаны с вод Ладожского озера, для будущих действий в Приневье значило многое.

На Чудском озере не менее успешно действовал отряд полковника Федота Толбухина (будущего коменданта Кронштадта), посаженный на струги. Прорвавшись из Псковского озера в Чудское, он нанес королевской флотилии Лешерна полное поражение в двух боях на воде, захватив три яхты: 14-пушечную «Вахмейстер», 12-пушечную «Виват» и 4-пушечную «Флундран». Остатки шведской озерной флотилии по реке Нарове ушли в Финский залив.

Так из Ладожского и Чудского озер с боем были изгнаны шведские военные флотилии. Теперь не приходилось опасаться высадки вражеских десантов в тылы наступающих русских войск. Со стороны Петра I это был продуманный тактический ход, который сразу повлиял на дальнейшее развитие событий в ходе Северной войны во владениях Шведского королевства на южных берегах Балтики.

В это время Петр I с сыном-наследником царевичем Алексеем и с гвардией (Преображенский и Семеновский полки, 4 тысячи человек) находился в далеком Архангельске. Там царь занимался подготовкой к обороне города-порта на случай повторного нападения шведского флота. За месяц Архангельск и подступы к нему были хорошо укреплены. На батареях поставлено немалое число орудий. Старые устья Северной Двины – Пудоженское и Мурманское засыпаны или забиты сваями. Подготовлено 6 брандеров.

В условиях идущей войны государь понимал, что шведы обязательно попытаются истребить единственный морской порт России, центр ее кораблестроения. На местных верфях спешно строили два малых фрегата – «Святой Дух» и «Курьер». В работах на них и в завершении строительства Новодвинской крепости принимали участие петровские «потешные». Однако упорные слухи из европейских столиц о новом морском походе шведов из Балтики на Архангельск не подтвердились. Хотя в реальности угрозы такой «морской диверсии» сомневаться не приходилось.

Получив донесения о новых победах, Петр I решил нанести удар по крепости Нотебург (древний новгородский Орешек), расположенной на острове Ореховом и сторожившей вход в Неву со стороны Ладожского озера. В военной истории Нотебург смотрится сильной на то время крепостью. Известный военный историк старой России генерал-лейтенант А.И. Баиов так описал ее: «Крепость эта, выстроенная у истоков Невы, совершенно запирала вход из нее в Ладожское озеро. Гарнизон крепости простирался не свыше 500 или 600 человек, но она имела 140 орудий и, находясь на острове, была совершенно обеспечена от атаки открытой силой».