Люди Хакима паковали гашиш в прочные пластиковые мешки. Затем по ним проходились тряпкой, смоченной в бензине, мешки катили на тележках в другой конец помещения и по несколько штук вкладывали в жестяные банки. Эти банки макали в бензин, затем вкладывали в банки побольше. Банки побольше заливали расплавленным воском, запаивали, еще раз смачивали бензином и клали на дно 55-галлонной бочки. Грузоподъемник отвозил бочки в подсобку, где в них, поверх банки с гашишем, вставляли фальшивое дно. В завершение процесса бочки наполняли гранатовой мелассой (по пятьдесят галлонов в каждую), закрывали и через шаблон напыляли слова: «Ливанская черная патока».

По прикидке Уилсона, вся партия должна была уместиться в двести бочек. Жуткая канитель. Зато гарантировано — на границе ни одна таможенная псина не тявкнет.

Вечером он наконец-то сподобился ужинать с Хакимом. Даром что Уилсон провел в Ливане почти целую неделю, с величавым арабом у него было лишь несколько разговоров на лету — не дольше пяти минут за раз. В Баальбек, по извилистой дороге между холмами, они ехали в разных машинах. А в самом Баальбеке Хаким тут же занялся подготовкой операции с гашишем, оставив американца в компании своих более чем простоватых телохранителей.

Тема гашиша возникла внезапно. Уилсон ни о чем таком не думал и был неприятно поражен. В Алленвуде Бободжон не уставал повторять, что с деньгами под проект Уилсона не будет сложностей… да и вообще деньги для друзей Бободжона не проблема. И действительно, на тот момент все террористические акции Хакима субсидировались неким саудовским принцем, который занимал высокий пост в министерстве внутренних дел в Рияде. В ответ на эту щедрость Хаким обещал бороться за правое дело где угодно, только не на территории Саудовской Аравии, дабы та и впредь оставалась Королевством Блаженного Покоя. И Хаким свое слово держал.

Но после одиннадцатого сентября все резко изменилось. Великодушный принц спешно погиб в автокатастрофе (официальная саудовская версия), и денежный поток в одночасье иссяк.

Покровителю королевских кровей пришлось срочно искать замену.

Плодотворное сотрудничество с наследным принцем в саудовском министерстве внутренних дел сменилось работой в тесном контакте с генералом в ливанском министерстве обороны. Тут царские подарки не светили — генерал сам стрелял глазами по сторонам, где бы побольше урвать, и Хакиму приходилось вертеться. Задолго до того, как Уилсон вышел из тюрьмы, организация Хакима перешла на заурядное бандитское самофинансирование: клонировали и воровали кредитные карточки, грабили банки, похищали людей, проворачивали дела с наркотиками.

Марихуана в долине Бекаа — что в других местах пшеница или картофель: обычный сельскохозяйственный продукт. Ее высаживают на огромных пространствах лоскутных полей, принадлежащих разным хозяевам, и обрабатывают с помощью более или менее современной техники. Срезанную комбайном марихуану сушат в сараях, затем вручную протирают через марлю и полученный порошок без особых сложностей прессуют в кирпичики гашиша.

Хакиму оставалось реализовывать готовый товар: упаковать по всем правилам контрабандной науки и переправить за рубеж. В эту работу он запряг и Уилсона. Тот, естественно, предпочел бы сразу получить чемоданище с деньгами и приступить к выполнению своей грандиозной задумки. Однако новые друзья оглоушили его предложением сначала хорошенько попотеть на ниве нелегальной торговли наркотиками, оружием и ворованными бриллиантами. И он был не в том положении, чтобы отказываться.

Моральная сторона этого бизнеса его нисколько не волновала. Он был выше подобных пустяков. По-настоящему Уилсона отпугивало лишь то, что он со всеми потрохами попадает во власть человека, который всей душой ненавидит американцев — всех американцев без исключения, невзирая на цвет кожи и исторические тонкости. Ненавидит даже тамошних мусульман, которые «продались империалистам». И про этого Хакима, которому он был вынужден вручить свою жизнь, Уилсон практически ничего не знал — кроме того, что рассказал ему Бободжон. А тот исходил из того, что чем меньше Хаким и Уилсон знают друг о друге, тем лучше сложится их сотрудничество. В случае чего ни один из них и под пыткой не сумеет заложить другого.

По словам Бободжона, Аамм Хаким был родом из Иордании (Уилсон не подозревал, что «Аамм» просто уважительное обращение «дядя» или «почтенный», а Хаким не фамилия, а имя). Истовый мусульманин. Окончил один университет в Иране, другой в США. В восьмидесятые воевал вместе с «Талибаном» против русских в Афганистане. Потом — уже против американцев, в Бейруте, вместе с «Хезболлой». Когда в Ливане наступило что-то вроде конца гражданской войны и на улицах перестали стрелять на регулярной основе, Хаким создал собственную организацию, чтобы продолжать борьбу. Разные иностранные разведки и отдельные заинтересованные лица охотно спонсировали его деятельность.

Уилсон задавался вопросом: является ли группа Хакима подразделением «Аль-Каиды» или нет? В какой-то момент он прямо спросил Бободжона: да или нет?

Тот от прямого ответа ушел. Дескать, «Аль-Каида» сложнее, чем тебе представляется. Есть большая «Аль-Каида», есть малые «Аль-Каиды»… Большая «Аль-Каида» не столько организация, сколько всемирная сеть организаций. Что-то вроде Интернета, который состоит из быстро меняющихся связей и не имеет единого центра. Большая «Аль-Каида» — просто общее полувиртуальное пространство общения людей с одинаковыми убеждениями и целями. Одни из них знают друг друга лично, другие никогда не встречались и не встретятся.

Однако Уилсон не был любителем туманных словес. И поэтому гнул свое:

— Твой дядя знаком с бен Ладеном?

Этот вопрос привел Бободжона в явное замешательство. И он ответил нарочито невпопад:

— Наши никогда не произносят имя бен Ладен. Мы говорим: Подрядчик.

Больше вытянуть из него ничего не удалось.

А дядя Бободжона между тем был фигурой известной. На сайте ФБР его фамилия значилась в списке самых разыскиваемых террористов.

Если верить ФБР, Уилсон в тот вечер, сам того не ведая, ужинал с египтянином Хакимом Абдул-Бакр Муссави, у которого был еще пяток имен на разные случаи жизни: Али Хусейн Мусалаам, Ахмед Изз-аль-Дин и так далее. По образованию экономист. Некоторые утверждали — глава некоей международной организации с пышным названием «Всепланетный союз угнетенных». Этот полуподпольный союз поддерживал основные принципы движения «Салафи» — что «истинный ислам возродится только со смертью современного западного общества; страшна не столько „передовая“ технология, сколько связанная с ней мировая культурная гегемония Запада (и прежде всего США)».

Уилсон и Хаким ужинали в отеле «Дюма». Просторный ресторан с мраморным камином и высокими потолками имел уныло-запущенный вид: канделябры в шубках пыли, штукатурка там и тут отваливается, фальшивая позолота шелушится. Впрочем, комната Уилсона находилась в еще худшем состоянии. Когда-то Баальбек был в моде, и отель «Дюма» знавал лучшие времена — в нем останавливались Жозефина Бейкер, Шарль де Голль… Теперь из гудящих труб лилась ржавая вода, двери и половицы нестерпимо скрипели, а полотенца по обтрепанности не отличались от ковров.