Матрос помог Линьковой подняться на борт, тут же убрал трап, и яхта медленно отчалила от берега.

Линькова посмотрела туда, где скрылся хозяин, затем огляделась по сторонам.

— Вы плывете на материк? — спросила она у матроса.

— Да, — ответил тот.

— А как мне поговорить с хозяином?

— Когда хозяин отдыхает, его лучше не трогать, — покачал головой матрос.

— Понятно, — кивнула Линькова и спросила: — Сколько плыть до материка?

— Пару часов.

— Так долго?

— Хозяин никуда не торопится, — объяснил матрос и добавил: — Еще у нас запланированы фейерверк и танцы.

Будто в подтверждение его слов над яхтой действительно взметнулись в небо огни фейерверка. Тут же послышался женский смех.

— На яхте много людей? — поинтересовалась Линькова.

— В этот раз немного, — пожал плечами матрос.

— Скажите, а где мне можно… — Линькова замялась, — привести себя в порядок?

— Здесь есть одна гостевая каюта, очевидно, можете занять ее, — предложил матрос и добавил: — Хозяин мне не давал насчет вас никаких распоряжений. Но вы наш гость, поэтому гостевая комната к вашим услугам.

— А хозяин не будет против? — спросила Линькова.

— Он, похоже, уже пребывает, как это русские говорят… ах да, в отключке. Так что не волнуйтесь, — сказал матрос, провожая ее к свободной каюте.

Он открыл дверь каюты и включил неяркий голубоватый свет.

— Прошу, — кивнул он, пропуская Линькову, — туалет и душ рядом со входом.

Виктория Львовна вошла в каюту, но не успела захлопнуть дверь, как на койке, где, как она думала, лежали подушки и одеяла, кто-то заворочался и недовольно прохрипел по-русски:

— Блин, ну кто там еще!

— Ой, простите. Мне сказали, что здесь свободно, — испуганно пролепетала Линькова.

— О, блин! Русская, что ли? Откуда ты здесь взялась?

Только тут Линькова заметила лежащую на столике рядом с бутылкой вина и вазой с фруктами белую широкополую шляпу. Ту самую, в которой был хозяин яхты. Это действительно был он. В том самом белом костюме и расстегнутой ярко-фиолетовой сорочке. Его начинающие седеть темные волосы были изрядно взлохмачены.

Мужчина, протирая глаза, сел на кровати, и Линькова только теперь поняла, почему его силуэт и его голос показались ей настолько знакомыми. Это был не кто иной, как один из депутатов их фракции господин Трофимов, Глеб Трофимов — владелец нескольких крупных холдингов, олигарх, который все еще оставался одним из самых завидных российских женихов. Каким образом его занесло в российскую думу, ей до сих пор было непонятно. Но, так или иначе, они с ним были пусть не накоротке, но все же знакомы. И странно было, что он ее сразу же не узнал. Иначе он не стал бы называть ее девушкой и обращаться к ней на «ты».

Трофимов поднял чуть замутненные алкоголем ярко-голубые глаза на гостью и от неожиданности икнул.

— Виктория Львовна, вы?

— Ну да, господин Трофимов, я, — кивнула Линькова и пошутила: — Вот с ревизией прилетела, посмотреть, как депутаты нашей фракции проводят свой досуг и тратят государственные денежки.

— Какие государственные? Я взял отпуск. Развеяться. А деньги, деньги все мои, кровные… — вдруг начал оправдываться Трофимов.

— Да ладно, это я пошутила, — успокоила его Линькова.

— Так я не понял, откуда вы тогда здесь? — попытался разобраться Трофимов.

— Вы же сами меня на яхту пустили. Мне на материк нужно, а потом в Москву. Срочно.

— Понятно, — сказал Трофимов и отхлебнул прямо из бутылки вина. — Хотя нет, совсем ничего не понятно.

— Мне срочно нужно в Москву, — повторила Линькова.

— Ну, если хотите, могу вам свой самолет дать, чтобы скорее было. Он тут на берегу, в ангаре, — предложил Трофимов.

— Пожалуй, я воспользуюсь вашим предложением, — не скрывая облегчения, согласилась Линькова. — А то у меня карточку пластиковую украли. Теперь не то что ни доллара, ни цента нет. С таксистом пришлось золотой цепочкой рассчитываться.

— Вот тот, наверное, обалдел от счастья! — хохотнул Трофимов.

Она хотела еще что-то сказать, но Трофимов, еще раз хлебнув вина, повалился на кровать и захрапел.

Линькова лишь вздохнула, осознав, что, скорее всего, когда Трофимов окончательно проснется, ей придется еще раз объяснять ему, каким образом она попала к нему на яхту.

Поскольку Трофимов был богат и холост, о нем часто и много писали газеты. И Линькова понимала, что, хотя далеко не все в газетах правда, дыма без огня не бывает. Глеб Трофимов, хотя и родился где-то на периферии, не то в Самаре, не то в Нижнем Новгороде, Линькова точно этого не помнила, сейчас был одним из ярчайших представителей московской элиты. Поговаривали, что именно на него положили глаз две самые знаменитые в стране незамужние светские львицы. И он, рискуя быть исцарапанным насмерть, появлялся на светских раутах то с одной, то с другой. Здесь, на Кипре, где у него вроде как была оформленная на подставное лицо вилла, куда он время от времени съезжал от московской суеты, Глебушка, как видно, отрывался по полной.

Сидеть в каюте с храпящим пьяным мужчиной у Линьковой не было никакого желания, и она вышла на палубу, где ее тут же подхватили и потащили за собой какие-то полуголые девушки. Одна из них была и вовсе голой, но с разрисованным узорами телом. Девушки громко смеялись и, наверное, не поняли, что она не из их компании, приняли ее за свою. За девушками, пошатываясь, шли трое мужчин. Они были во фраках и… плавках и держали в руках уже пустые рюмки и бокалы.

Линькова попыталась вырваться, но ее уже дотащили до освещенного красноватым живым светом зала, где, очевидно, и проходило главное гулянье. Здесь у стен стояли мягкие, обтянутые алой кожей диваны, на полу валялись женские платья и мужские брюки и стояли бутылки с недопитым вином, коньяком и другими напитками.

— Раздевайся! Раздевайся! Смелее! — приказал, наклоняясь к ней, один из мужчин. И Линькова едва не лишилась дара речи. Это был не кто иной, как… Серега, которого она оставила в отеле.

Однако вел себя Серега как-то странно. Он говорил по-английски и будто ее не узнавал. Во взгляде у него не мелькнуло даже тени удивления по поводу того, что она, Линькова, вдруг оказалась на этой яхте. Он приобнял ее за талию, подал ей бокал вина, который снял со стоящего на столике подноса.

Виктории Львовне так хотелось пить, что она чисто машинально сделала несколько глотков.

Что произошло дальше, Линькова не помнила. Она пришла в себя уже в постели, абсолютно голая. И тут же вспомнила и то, что находится на яхте, и то, что яхта принадлежит господину Трофимову, и даже то, что глотнула вина из рук, как ей показалось, Сереги, который почему-то совсем не говорил по-русски…