Я должна вести жизнь овоща и просто обязана перестать нервничать во благо моего ребёнка, который уже размером с кочанчик брюссельской капусты.

— Всё будет хорошо, Альбина. Вот увидишь, — теплые мамины руки нежно гладят меня по голове.

— Я знаю, мам. Я знаю.

Она выходит из палаты, оставляя меня одну. Стрелки часов показывают полдень, я уже выспалась, а до конца бесконечного дня ещё слишком много пустого времени. Чтобы чем-нибудь занять себя беру в руки макулатуру, которую принесла мама. Я давно перешла на электронные книги, а новости узнаю из интернета, но сейчас почему-то тянусь к глянцевому журналу и вздрагиваю, когда вижу на нем фотографию и его имя.

«Пауза в отношениях временная», — гласит заголовок, а дальше идёт интервью какой-то неизвестной мне актрисы, которая вещает об отношениях с Ильей Громовым. По её словам двухгодичные отношения вынужденно прервались по причине его загруженности на работе, а слухи о расставании — всего лишь слухи и домыслы завистников.

Откладываю журнал на прикроватную тумбу, прикрываю глаза и как мантру повторяю себе одно — главное не нервничать, Альбина. Главное не нервничать.

Кто, в конце концов, сказал мне, что неженат означает свободен?

Илья.

— Ты был в администрации? — спрашиваю у Романа, когда вхожу в его кабинет.

— Да, всё подписали после небольшой подачки, — он приподнимается с места, крепко жмёт мою руку в знак приветствия и подходит к окну.

Выглядит озадаченным и рассеянным, но я не спрашиваю почему. Наверное, не так должны поступать настоящие друзья, но выслушивать о его личной жизни я сейчас не намерен.

— Ничего нового, — ухмыляюсь я. — Сегодня у тебя встреча с Журавлёвым, ты помнишь? Надо бы обговорить сроки поставки сырья.

Роман вздрагивает и поворачивается ко мне лицом.

— Послушай, Илья, я как раз хотел с тобой поговорить насчёт него, — мнётся Игнашев. — У меня Альбина в больницу попала, и я не могу сегодня поехать на встречу…

Его слова вышибают у меня почву из-под ног. Уже не так сильно корёжит от словосочетания «моя Альбина», как то, что она находится в больнице. Хочется вцепиться в ворот его идеально выглаженной рубашки, пригвоздить к стенке и узнать все подробности произошедшего.

— Что-то случилось? — спрашиваю сухо, от греха подальше сунув руки в карманы брюк.

— Угроза выкидыша, — коротко отвечает Роман, не вдаваясь в подробности. — Так что, ты встретишься с Журавлёвым вместо меня?

Игнашев выжидающе смотрит, но у меня, к сожалению, для него не очень хорошие новости. К Альбине в больницу поеду я, а не он.

— У меня нет на это времени, — отрицательно мотаю головой. — В семь в «Стейк Хаусе». Не забудь.

Направляюсь к двери под его удивленный взгляд.

— Но Илья… Я думал, что ты подменишь меня по старой дружбе, — звучит его жалобный голос мне в спину.

— Встреча с Журавлёвым — это твоя прямая обязанность, Рома. И давай не будем приплетать к бизнесу нашу с тобой дружбу.

* * *

Воспользовавшись тем, что Игнашев поехал на встречу с поставщиком, сажусь в машину и еду в сторону больницы, где работает Альбина. Попутно набираю номер её подруги Даши, который сохранился у меня ещё с тех времен, когда мы были вместе. Специально или нет, но она не снимает трубку и мне приходится подняться в отделение хирургии и вызывать её из ординаторской.

— Что… что ты тут делаешь, Илья? — озираясь по сторонам спрашивает Даша.

— Где Альбина?

— Послушай меня, Громов, мне кажется, что твоё присутствие здесь лишнее, — начинает она.

— Послушай, мне кажется, что это не твоё дело. Назови отделение и номер палаты.

— Ты опять испортишь ей жизнь, — вздыхает она.

— А что если наоборот?

— Отделение гинекологии, второй этаж, палата номер пять, — опирается о стену и смотрит на меня. — Слишком поздно, Илья.

В её осуждении я не нуждаюсь. Спускаюсь двумя этажами ниже, нахожу палату, где лежит Кудряшова и толкаю дверь от себя.

Альбина спит на широкой кровати. Лицо бледное, кудрявые волосы разметались по подушке. Пухлые губы со следами запекшейся крови. Я уже видел её такой однажды, когда она потеряла нашего с ней ребёнка. После рождения Полины Альбина спала точно так же тревожно, как и сейчас — во сне хмурила брови и тяжело дышала.

Ставлю её любимые ирисы на прикроватную тумбу, подхожу к ней ближе и хочу коснуться её щеки, чтобы успокоить, но она неожиданно открывает глаза и удивленно на меня смотрит.

— Илья? — голубые глаза мечутся по моей фигуре.

— Как ты, Кудряш? — занимаю место на стуле поблизости и всё же делаю то, что хотел — касаюсь пальцами её щеки.

Альбина ненадолго прикрывает глаза и облизывает пересохшие губы. Сейчас ситуация куда сложнее, чем была пять с половиной лет назад — ребёнок внутри неё не мой, и она сама пока не моя, но мне очень не хочется, чтобы Кудряшова ещё раз страдала. Она такого не заслуживает.

— Как ты меня нашёл, Илья? — отвечает вопросом на вопрос.

— Это было несложно, Альбин.

— Спасибо за цветы. Они очень красивые, — кивает в сторону букета. — Но я очень хочу, чтобы ты сейчас ушёл.

Альбина.

В палате воцаряется немая тишина. Эти слова даются мне очень сложно, но по-другому не получается. Минимум волнения, максимум положительных эмоций. Если я выберу Громова, то у меня так не получится, а я просто обязана сохранить жизнь своего малыша. Любой ценой. Ценой личного счастья в том числе.

Илья удивленно вскидывает брови, но покидать палату не спешит, и я добиваю его ещё больше, чтобы наверняка.

— Я люблю Ромку.

— И когда ты это поняла? — ухмыляясь, спрашивает он.

Возможно, Громов не верит ни единому моему слову, но я действительно стараюсь.

— Когда чуть не потеряла нашего с ним ребёнка, — отворачиваю глаза к стене, чтобы на него не смотреть. — Всё в прошлом, Громов. Наш брак и то время, когда мы были вместе. Я выйду замуж за Игнашева, рожу ему дочку или сына, и ты, я в этом уверена, тоже будешь счастлив.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍