Они обменялись рукопожатиями.

– Рад тебя видеть, Джордж. Ты без Мэри?

– Да, я один. Она занята уборкой. Если прислуга проглядела в пятницу хоть одну пылинку, Мэри ее найдет. Это превратилось у нее уже в манию. – Джордж не шутил, как могло показаться, а говорил серьезно.

– Входи, дружище, – сделал приглашающий жест Генри.

Они вошли в гостиную, где каждая деталь обстановки была знакома Джорджу и где он всегда чувствовал себя уютно, но только не сейчас.

– Что тебе предложить? Чай со льдом? Пиво?

– Спасибо, ничего. – Джордж присел на край дивана в неловкой позе.

– Как хочешь. Но все равно располагайся поудобней, а я позову Луизу.

– Пожалуй, нам лучше сначала поговорить наедине, без нее.

Взгляд Генри сразу стал озабоченным. Сперва удивление, затем беспокойство отразилось на его лице. Джордж не хотел вот так, без подготовки, бить в тревожный колокол, но интонация произнесенной им вроде бы простой фразы насторожила его друга. Джордж тут же мысленно обругал себя за недостаток выдержки.

Все последние дни он с неприятным чувством готовился к этой встрече. Хотя чета Льюис должна была получить официальное уведомление от Гейл Дэвис об отказе принять их в члены клуба, Джордж предпочел сообщить это Генри лично. Однако теперь у него появилось неприятное чувство, что он поставил себя в весьма трудное положение. Он никак не ожидал, что будет так трусить.

Генри уселся напротив, закинув ногу на ногу, и выжидающе посмотрел на Джорджа. Тот отвел взгляд и зачем-то уставился на фотографии двух дочурок Генри. Их белозубые улыбки во весь рот будто выскакивали из серебристых рамок. На одной фотографии эти малышки позировали на пляже с песочным замком на заднем плане, на другой – качались на качелях, на третьей – сидели, обнявшись, на толстом суку. От этих снимков веяло семейной теплотой и лучезарной радостью, знакомой всем родителям.

«Ничем эти девчушки не отличаются от моих», – подумал Джордж.

– Они прелесть. Обе. Нам повезло с ними, – сказал Генри.

– Сколько им, напомни?

– Элизе – семь, а Мадлен исполнится четыре в августе.

– Им, должно быть, нравится здесь, – пробормотал Джордж, как бы размышляя вслух.

– Мы все довольны.

Наступило молчание. Джордж поежился, ощущая на себе внимательный взгляд Генри.

– Вы остаетесь на понедельник? – Джордж пытался снять напряжение, возникшее по его вине из-за неудачного начала разговора, когда он опрометчиво дал понять собеседнику, что явился с плохой новостью.

– Луиза и девочки остаются, а я собираюсь вечером отчалить в город. День памяти павших особо не отмечается там, где я работаю. – Он слегка улыбнулся. – А фактически дело в том, что из больницы на Среднем Западе будет доставлен кандидат на трансплантацию.

То, что кто-то летит через полстраны, чтобы ему здесь вставили сердце, взятое от другого человека, как-то не укладывалось в сознании Джорджа.

– А не проще ли доставить сердце ему туда?

– Ей, – поправил его Генри. – Ты задал резонный вопрос, но суть в том, что она уже была моей пациенткой некоторое время назад. Ее муж был недоволен тем, как ее лечат в Чикаго, и привозил к нам в феврале жену на обследование.

– Ты проводишь эту операцию сам?

– Я – часть того, что называется трансплантационной группой. Я – один из хирургов, участвующих в процессе. Мы распределяем между собой роли. Скажем так, это коллективное творчество. – Он сделал паузу, а когда заговорил снова, в его голосе появилась некоторая жесткость – Несмотря на обоюдное удовольствие, получаемое, как я надеюсь, от наших с тобой бесед, все-таки ты бы не стал тратить воскресное утро на обсуждение проблемы пересадки органов. Признайся, что тебя привело?

Джорджу было даже любопытно узнать, догадался ли Генри, имевший опыт общения с больными людьми, насколько повысилось кровяное давление у его друга в данный момент. Если Генри и догадался, то не подал виду и продолжал настаивать:

– Не тяни время, Джордж. Скажи.

– Как тебе, вероятно, известно, – начал Джордж с трудом, – в среду собиралась наша приемная комиссия…

– Вот как!

– Ну, и… мы рассматривали заявления. Их оказалось на удивление много в этом году. – Он не мог выдержать взгляда Генри и опустил глаза. – Иногда я задаюсь вопросом: почему все так стремятся попасть в наш клуб? Просматривая одно за другим заявления от людей, одинаково всем симпатичных и достойных, но, несомненно, отдающих себе отчет в том, что им может быть отказано, я просто теряюсь.

Джордж заговорил торопливо. Обрывочные фразы выскакивали у него изо рта словно наперегонки.

– Так трудно принимать решение… Многие из нас… почти все… мы бы хотели… если бы мы могли… принять всех… распахнуть двери для таких чудесных семей… молодых супружеских пар.

Джордж набрал полную грудь воздуха:

– Генри! Если бы это зависело от меня, то вопрос вообще бы не стоял. Но я только один из шести. Люди очень неохотно пускают любых новичков, считают, что клуб уже переполнен. Проблемы с парковкой и прочее… Ты же понимаешь… – Он надеялся, что слова его звучат убедительно. – Ты же знаешь, каковы люди. Им бы лишь самим взобраться наверх и убрать за собой лестницу. Кстати, была попытка протащить решение принимать только наследников и этим ограничиться.

Джордж тут же осознал, какую сделал ошибку, заикнувшись об этом.

– Родители Луизы – члены клуба уже много лет.

– Да-да, это так. Я как-то не подумал… – Джордж замялся, потом начал лавировать: – Тут и возник предмет спора. Луизу хорошо знают. Она выросла здесь, состояла в младших членах клуба. О тебе известно гораздо меньше.

– Ближе к делу, Джордж. Хватит валять дурака. Ты меня продал? За сколько?

– Зачем ты так, Генри? – взмолился Джордж. – Я тут совсем ни при чем. Если бы от меня зависело… Всюду свои игры. С этим нужно смириться. Я настроен оптимистично насчет твоих шансов в следующем раунде.

Генри молча рассматривал свои ладони.

– Уолли был за тебя. Уолли Лавджой. Ему очень нравитесь вы с Луизой. Ты имел и мой голос, разумеется, но для других людей, таких, как, например, Джек Ван Фюрст и Гейл Дэвис, твое имя ничего не значит. Просто подпись на заявлении…

Джорджу было не по силам вслух признаться, в чем корень проблемы.

– Может быть, Луиза сможет как-то обработать Гейл, сыграть с ней в паре, потом выпить, поболтать о благотворительности – ты же знаешь, как это бывает. Ведь Луиза наверняка принимает участие в благотворительных программах. А Гейл в них по уши занята, я знаю. Общая тема для разговора всегда отыщется. Как ты считаешь?

Генри не откликался. Джордж продолжал, увязнув в безнадежном монологе: