Что касается бизертской эскадры, то советское правительство предполагало возвратить корабли для усиления РККФ на Балтийском и Черном морях. В январе 1925 г. Бизерту посетила советская техническая комиссия во главе с академиком А.Н. Крыловым и военно-морским атташе Е.А. Беренсом. Решение межгосударственных вопросов по возврату судов было возложено на Л.Б. Красина.

Предполагалось возвратить наиболее современные линейный корабль, эсминцы типа «Новик» и подводные лодки. Однако реализовать эти планы не позволили противодействие Сената и общественности Франции, властей ряда других европейских стран, взаимные претензии по возмещению долгов и ущерба от интервенции.

Переговорный процесс продвигался крайне медленно. Следует особо отметить попытки французов помешать работе комиссии. Резидентура ОГПУ информировала, что для организации слежки за комиссией Крылова в Бизерту французской разведкой были направлены шесть сотрудников, а также два польских агента. Одновременно в Тунис «были отправлены специальные люди из Парижа для того, чтобы привести в возможно более негодное состояние наши эскадры». Это делалось для того, чтобы у «большевиков пропала всякая охота требовать такой хлам»{63}.

Кроме политических имелись препятствия финансового и технического плана. Становилось ясно, что без вложения средств в ремонт изрядно потрепанных кораблей бизертской эскадры невозможно довести эти суда до ближайших российских портов. На декабрьском (1925 г.) заседании комиссии Политбюро по данному вопросу было принято решение пойти на компромиссную меру и «допустить ремонт судов бизертской эскадры за границей лишь в тех пределах, поскольку это связано с технической невозможностью их увода из Франции»{64}.

В декабре СТО было дано поручение изыскать финансовые средства для обеспечения проводки судов в наши воды, учитывая возможность продажи части из них на слом за границей. По этой же причине было принято решение оставить открытым вопрос о ратификации Лозаннской конвенции до возвращения кораблей в порты Черного моря.

Однако предпринятые меры, долгие и безрезультатные переговоры не дали результатов — корабли бизертской эскадры так и не вернулись на родину. Они постепенно пришли в негодность и в 1930–1936 гг. были разобраны на металл. Последним пошел на слом в 1936 г. линкор «Генерал Алексеев» (бывший «Воля»).

Весьма сложным оказался процесс возврата и судов, угнанных с Дальнего Востока (эскадра Старка). Советским правительством предпринимались попытки решить этот вопрос различными способами, включая дипломатические каналы, судебные разбирательства и использование возможностей ОГПУ. Была предпринята попытка вернуть ушедший Дальневосточный флот путем амнистии участников Белого движения с направлением соответствующего постановления ВЦИК «командиру каждого судна флотилии Старка китайскими властями под расписку»{65}. Однако должной реакции не последовало. Впоследствии эта флотилия из китайских портов ушла в Манилу и попала под опеку США.

В Центральном архиве ФСБ России хранится ряд уникальных документов, подготовленных на основе сообщений закордонной агентуры ИНО ОГПУ и советского полпредства во Франции, в которых содержатся сведения о переговорах по возвращению бизертской эскадры и флотилии Старка, данные о состоянии российских боевых кораблей и коммерческих судов, оказавшихся за границей. В статье использованы рассекреченные документы Центрального архива ФСБ России.

3 (16) ноября 1920 г. корабли и суда Черноморского флота, вышедшие из портов Крыма, сосредоточились на Константинопольском рейде. Начался один из самых драматических эпизодов истории русского флота — пребывание его на чужбине. Приказом командующего флотом № 11 от 21 ноября 1920 г. Черноморский флот переименовывался в Русскую эскадру. О последних годах существования оперативного соединения кораблей под Андреевским флагом в североафриканском порту Бизерта за последние два десятилетия написано немало. Напомним читателям, что после признания Францией Советской России дальнейшее существование эскадры стало невозможным. 30 октября 1924 г. Андреевские флаги на кораблях были спущены.

Советское правительство очень надеялось увеличить мощь Рабоче-Крестьянского Красного Флота за счет кораблей бывшей Русской эскадры. Требования вернуть корабли начали выдвигаться с августа 1921 г., однако в тот момент юридического обоснования у подобных претензий не имелось. Уже в октябре 1924 г. «Морской сборник», издававшийся в Москве, писал: «Мы не можем сомневаться, что возвращение судов — вопрос ближайшего будущего, так как по самому существу вопроса судьба эскадры ни в коей мере не может быть предметом будущих переговоров, тем более в плоскости экономической. Возвращение судов есть первый шаг, вытекающий из логики вещей, логики момента, из самой сущности факта признания де юре. <…>

Мы не знаем их (кораблей эскадры. — Примеч. авт.) действительного технического состояния, но, судя по имеемым точным данным, большинство из судов было приведено в состояние долговременного хранения, побывало в доках и имело ремонт механизмов. И хотя развал личного состава эскадры вначале сопровождался хищениями и попытками распродажи судового имущества и инвентаря, однако нужно думать, наличие некоторой организации на эскадре (появившейся вскоре после прихода в Бизерту) не дало развиться этому явлению.

Во всяком случае долгие годы бесхозяйного существования не могли не отразиться на материальной части судов. С этим придется считаться. Но в длинной череде трудов, намеченных законным хозяином (разрядка в оригинале. — Примеч. авт.), в деле восстановления морской мощи Республики рабочих и крестьян найдутся место, силы и средства для приведения в должный боевой вид и этой части достояния народа и Красного Флота»{66}.

Как видим, представители Красного Флота имели весьма достоверную информацию о жизни эскадры и даже признавали наличие на ней «некоторой организации». Скорее всего, такую осведомленность можно связать и с определенной разведывательной работой, и с тем, что в этот период существовала еще относительно свободная почтовая связь с заграницей.

20 декабря 1924 г. командование Советского флота назначило М.В. Викторова «начальником отряда судов Черноморского флота, находящихся в Бизерте, с оставлением его в должности начальника гидрографического управления», комиссаром отряда был назначен А.А. Мартынов. Для буксировки кораблей в Одессе сформировали отряд в составе ледокола «С. Макаров» и ледореза «Федор Литке».

В конце 1924 г. из Парижа в Бизерту прибыла техническая комиссия из Москвы. В ее состав входили брат адмирала М.А. Беренса Е.А. Беренс — военно-морской атташе в Англии и Франции (капитан 1-го ранга Императорского флота), выдающийся русский кораблестроитель А.Н. Крылов, инженеры А.А. Иконников, П.Ю. Орас и Ведерников.