Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посмотрел Суворов на генерала, а тот по-прежнему сидит на коне и молчит.
— Какого генерала?! — воскликнул Суворов. — Райка? Да разве вы не видите, что он убит!
Не понял вначале Ковшов насмешки Суворова. Как так, думает, почему же убит, коль генерал Райк жив и здоров и тут же рядом сидит на коне!
— Убит, убит, — повторил Суворов. — Ступайте!
Бросился Ковшов к своей колонне, повернул ее в лес, разгромил турецкую батарею и спас товарищей.
За суворовские слова Райк страшно обиделся. В тот же день он подал рапорт об отчислении его из суворовской армии.
Просьбу Райка Суворов удовлетворил.
— Не надобны мне подобные генералы, — говорил он. — Коль воинский начальник в нерешительности пребывает — пользы с него не будет.
Позже, когда Суворова спрашивали: «А где же генерал Райк?», он неизменно отвечал: «Убит. Убит под Фокшанами».
Где ж это видано…
Где ж это видано, чтобы кавалерия атаковала окопы!
При подходе к Рымнику на привале солдаты завели спор.
— А все же много нашего брата гибнет, — заявил круглолицый, с рябинками от оспы солдат.
— Так война, как же оно без смертей?
— Так-то оно так, — соглашался солдат, — а все же, если подумать…
— Чего же гут думать?
— А вот, к примеру: засел неприятель в окопах, держится, пока до него добежишь, сколько людей навалит. А ежели на конях — раз, и в момент в окопах.
Смеются солдаты. Где ж это видано, чтоб на конях — и в окопы?
— Ты что же, умнее самого Суворова? — говорят.
— Зачем же умнее? Это я так, к слову, — засмущался солдат.
А в это время Суворов проходил по лагерю и подслушал солдатский разговор. Подошел он к спорщикам.
— Как звать? — обратился к рябому солдату.
— Остап Капелюха.
— Родом откуда?
— Малороссийский, ваше сиятельство, из-под Чернигова.
— Так, говоришь, чтобы кавалерия атаковала окопы?
— Так точно, ваше сиятельство.
Улыбнулся Суворов.
На следующий день при атаке турецкого лагеря Смоленский полк натолкнулся на окопы противника. Пошли солдаты в атаку, однако турки подняли страшную стрельбу, и смоленцы отпрянули.
Несколько раз ходили в атаку солдаты, да все неудачно. Хоть и недалеко до окопов, метров полтораста всего, однако идти солдатам по ровному месту. Пока бегут — турки их щелкают, словно зайцев.
К Смоленскому полку прибыл Суворов. Видит, зазря погибают солдаты.
— Гей! — закричал. — Эскадрон казаков на подмогу!
Прибыли казаки. Построил их Суворов широким фронтом.
— Конница, начинай! — закричал Суворов. — Ура! На рысях! Вперед! В полную силу!
Вмиг пролетели казаки смертельные метры. Вскочили в окопы. Начали сечу, отвлекли турецких солдат. Теперь смоленцы подбежали к окопам без всяких потерь и вместе с казаками добили противника.
— Ты смотри — голова! — говорили потом солдаты про Капелюху.
Солдат смущался, краснел и отвечал невпопад:
— Так это ж Суворов. Так то ж казачки. Так это ж не я. Это вы, братцы.
И верно. Не в первый раз уже применял Суворов конную атаку на окопы врага. Удалась атака и в этот раз.
Турецкий штандарт
Стремясь отрезать отходящего неприятеля, рота поручика Вицина быстрым шагом шла по кукурузному полю.
Стебли высокие. Укрывают солдат с головой. Идут солдаты словно бы вовсе не полем, а лесом.
Вдруг видят: впереди турецкий штандарт.
Остановился поручик Вицин, остановились солдаты.
Что бы это такое? Никак, турки идут в наступление?
А штандарт колышется поверх кукурузных стеблей, и все ближе и ближе.
— К бою! — скомандовал Вицин.
Вскинули солдаты ружья и карабины. Ждут. Вот турецкий штандарт и совсем рядом.
— Вперед! Ура! — закричал поручик.
Бросились солдаты вперед. А навстречу им русский солдат выходит — турецкое знамя в руках.
Рассмеялись солдаты:
— Штандарт откуда?
— Как звать?
— Какого полка?
Рассказал солдат, что звать его Гавриилом Жакеткой, что солдат он первой роты Смоленского полка, что турецкое знамя отбил в бою и вот теперь несет командиру.
— Ай да Жакетка! — смеются солдаты. — Вот напугал! Вот обманул!
Объяснил поручик Вицин солдату, как разыскать командира Смоленского полка. Пошел солдат дальше своей дорогой. А рота убыстрила шаг и — вдогон неприятелю.
Сто турецких знамен захватили русские в битве на Рымнике.
Штандарт, взятый Гавриилом Жакеткой, был первым.
Российский солдат
Преследуя турок, гренадер Дындин увлекся боем. Бежит Дындин, колет штыком, бьет прикладом.
— Аман, аман! — кричат турки.
Отбежали с версту. Повернул кто-то из турецких солдат голову, видит, всего-навсего один российский солдат сзади.
Закричал турок своим собратьям. Остановились беглецы, повернулись лицом к Дындину, окружили солдата.
— Алла! — кричат. — Алла! Сдавайся!
Только Дындин был не из тех, кто сдается. Пырнул штыком одного турка, пырнул другого, выстрелил в третьего.
Что было дальше, солдат не помнил. Навалились турки на русского, оглушили прикладами. Прихватив пленного, они вплавь переправлялись через реку Рымник. Обмыла вода солдата, приоткрыл он глаза — жив. Только все тело жжет, в костях ломит, голова кругом идет. Закрыл солдат снова глаза, уронил голову.
Выбрались турки на противоположный берег, положили на траву гренадера, советуются между собой, что делать дальше.
Прислушался Дындин и хоть турецкий язык не знал, но понял: решили турки пленного дальше с собой не тащить, а отрезать солдатскую голову и принести как трофей начальству.
Подошел турок к Дындину, схватил кривую турецкую саблю и только хотел рубануть по шее, как Дындин турка ногой в живот. Вскочил гренадер, вырвал ружье.
Опешили турки — что за чудо: ожил солдат! — и в разные стороны.
— Стой! — кричит Дындин.
Догнал одного турка — ударил штыком. Догнал другого и тоже штыком. Еще один турок бросился в воду. И Дындин за ним. Потом снова на берег. Бьет направо, налево. Лишь закусил губу и от турецких ран и побоев кривится.
Через час подошли наши солдаты. Видят, на берегу реки Рымник десять турок валяются и среди них российский солдат. Присмотрелись — так это же Дындин!
— Дындин, Дындин! — позвали товарища.
Шевельнулся герой.
— Жив, жив! — закричали солдаты радостно и бросились к нему.
Подняли они гренадера на руки, отправили к санитарной повозке.
— Десять турок! — восхищался Суворов, узнав о. подвиге Дындина. — Молодец! Ой какой молодец! Мало нам, выходит, один на одного — давай нам троих, троих мало — давай нам шестерых, давай нам десять на одного: всех побьем, повалим, в полон возьмем, коль такой солдат в российских войсках имеется.
Первый
Вечером после победы у Рымника Суворов шел по русскому лагерю.
Смотрит, у одной из палаток собрались офицеры, шумят, спорят, кто первым ворвался в турецкий лагерь.
Остановился Суворов, прислушался.
— Я первым ворвался, — говорит поручик Синицкий.
— Нет,