Мигелю Инга ничего не сказала. Она с трудом сдерживалась и молчала до тех пор, пока не получила несколько экземпляров журнала по почте.

Муж долго, с пристрастием, рассматривал снимки в журнале, даже пробовал читать по-русски, но на это у него не хватило терпения. Инга чутко подметила, как у Мигеля портится настроение, и бегло перевела ему свой очерк.

– Очень хорошо! – горячо одобрил Мигель. – Из России больше туристов потянется к нам в Каталонию. Вот видишь, какой хороший фотоаппарат я тебе купил! Я же говорил – куплю самый лучший! Какие снимки получились! Пусть знают! Это Испания! Это не просто страна, это настоящий огромный музей!

По его словам выходило, что Инга как будто ни при чём. Это он, Мигель, купил ей хорошую технику, и Испания хороша в любом месте, где бы ни снимать… Инга не стала с ним спорить. Она была счастлива.

Пара изданий разошлась по родным Мигеля, один журнал Инга переслала Изабель в Мадрид, а один экземпляр лежал у неё в спальне. Она любовалась своей работой очень часто – то по утрам, то перед сном. Фотографии в журнале поднимали ей настроение в любое время суток.

Приятное событие грело душу Инги всю зиму. Но зима на Средиземноморском побережье Испании недолгая. Уже в марте возвращается тепло, и начинается бурное обновление природы. Пышно, волнующе цветут деревья, наливается соком трава, порхают птицы, и банальные мысли о рае на Земле возникают в голове сами собой.

Именно в эти чудесные мартовские дни Инге захотелось совершить паломничество на священную гору Монтсеррат.

Инга отправилась в путь одна. Она рассчитывала, что вернётся быстро: ведь к горному монастырю давно проложены прекрасные дороги, и курсирует специальный транспорт. Испанцы во всём ценят комфорт, и даже в гости к своим святым добираются с удобствами. Однако Инга поняла, что ошиблась. Путешествие грозило затянутся надолго. На самой верхней площадке причудливого горного массива выстроилась огромная живая очередь. К алтарю Божьей Матери Монтсеррат стремилось слишком много паломников.

Люди очень медленно двигались к заветной цели и полушёпотом переговаривались, стараясь не нарушать благоговейной атмосферы религиозности. Чаще всего звучал вопрос: «Where are you from?» Ответы были самые разные: from Canada, from France, from German… Одна дама спросила Ингу, не каталонка ли она.

– Я русская, – честно призналась Инга.

На высоте более 700 метров над уровнем моря, под самыми облаками, нужно говорить истинную правду, как она есть, даже если ты похожа на типичную местную жительницу, носишь испанскую фамилию и свободно владеешь чужим языком…

Инга оказалась один на один со статуей Божьей Матери спустя несколько часов ожидания. В небольшом помещении рядом с ней находилась изящная скульптура из черного дерева и более ничего лишнего, отвлекающего внимание. Темноликая женщина в золотых одеждах восседала на небольшом троне. Благодаря искусству скульптора складки ткани мягко ниспадали до пола и обрисовывали хрупкую, грациозную фигурку. Монтсеррат держала младенца и золотой шар, символизирующий Землю. По всем канонам следовало прикоснуться к её гладкой чёрной руке, ясно сформулировать своё желание, провести в алтаре не более минуты и уступить место следующему паломнику.

Желание у Инги было одно. Она просила даровать ей радость материнства, во что бы то ни стало.

Домой Инга вернулась поздно. Она уже догадывалась, что как-то придется объяснять Мигелю своё долгое отсутствие. Можно было виртуозно солгать, потом пылко приласкаться к мужу, но ей не хотелось кривить душой.

Муж был просто взбешен. Он не сдерживал своих гневных эмоций.

– Где ты была? – неистово закричал Мигель. Звук его голоса взметнулся, взломал вечернюю тишину комнат и завис где-то вверху, как грозовое знамение.

– Мигель, успокойся, я сейчас всё тебе объясню. Не надо так громко кричать. Я очень устала и голодна.

– Ты что, не могла мне позвонить? Зачем я купил тебе самый лучший мобильный телефон?

– Я была там, где нельзя разговаривать по телефону…

Мигель не дал ей договорить.

– Почему нельзя звонить? Нельзя исчезать из дому без предупреждения! Где ты была?! Отвечай!

– Я была на горе Монтсеррат, – устало сообщила Инга. – Там нет городских таксофонов, и не действует мобильная связь. Там только божественная связь с высшими силами.

– Я не знал, где тебя искать! Почему ты исчезаешь, ничего не говоря? Почему я должен нервничать?

– Да, а почему ты так сильно нервничаешь, Мигель?

– А вдруг тебя похитили террористы из организации ЕТА?

– Какой вздор! К чему им меня похищать?! Зачем я им?!

– Никто не понимает их целей! Сегодня по телевизору передавали сообщение о новых терактах в Каталонии и захватах заложников. А за заложников они требуют выкуп! А ты – жена состоятельного человека! Тебя вполне могут украсть! Где-то пропадаешь, потом что-то тут бормочешь, будто не могла мне позвонить! Почему я должен тебе верить? Почему? – не унимался Мигель. – Если ты хотела поехать в этот бенедиктинский монастырь, то нужно было сказать мне. Я бы всё организовал: транспорт, охрану, отдельный доступ.

– Именно этого я и не хотела, Мигель, – удручённо вздохнула Инга.

Инга стояла перед мужем, как нашкодившая школьница, которая не осознаёт всю глубину своей вины и идиотично переминается с ноги на ногу. Тон Мигеля оскорблял – так на неё никто и никогда не кричал. Инга смотрела на искажённую физиономию мужа, и вспоминала, что когда-то она без памяти влюбилась, глядя в эти тёмные глаза-маслины. У неё не было сил оправдываться. Она не желала отвечать на скучные вопросы Мигеля, на эти бесконечные, бессмысленные «почему». В голове крутились разные мысли: «Вот и неправда, что милые бранятся – только тешатся. Покажите мне того, кто тащится от таких скандалов. Не очень-то это похоже на семейный рай. Скандал напоминает короткое замыкание в отношениях. Больно и темно». Грустный юмор помогал стерпеть происходящее, но озвучивать свои размышления Инга не собиралась. Мигель мог не оценить её философскую иронию.

Спустя некоторое время Инга проговорила по-английски:

– May be you are right, Migel… May be…

Мигель осёкся. Неожиданная реплика Инги на чужом языке возымела некоторое отрезвляющее действие.

– Возможно, ты прав, – продолжила она по-испански. – Но я очень устала, и не хочу с тобой пререкаться. От любви до ненависти один шаг, Мигель, но стоит ли нам двигаться в этом направлении? Я хотела поужинать с тобой дома и завалиться спать! Я мечтала прижаться к тебе под одеялом. Но теперь я подумываю – а не прогуляться ли мне ещё? Мне вдруг захотелось пойти в какой-нибудь бар и выпить немного вина. Я захотела напиться, Мигель.

– Ты можешь выпить вина дома, со мной, – глухо сказал Мигель.

– Нет, Мигель, я хочу пойти именно в бар, чёрт тебя возьми! – сказала она по-русски и решительно направилась к выходу.