– В Датаполисе такое не прокатило бы, – сказала Эльза. – Там запрещают трогать женщин. Хотя не сказала бы, что они особо счастливо от этого живут.

– Нигде не рай земной, – буркнул Давид. – Ни даже подземный.

Остаток пути до Вырлицы они проделали в тишине. Казалось, никто не проходил здесь уже целую вечность. Сама станция за последние три месяца ни капли не изменилась, но на ней стало спокойнее. После заварушки с Метроградом «скифские» купцы внезапно поняли, что у них слишком мало пространства для маневров. Случись большая война в Датаполисе – и на юго-восток хлынут толпы беженцев. А за спиной у «скифов» лишь пара жалких станций, из которых одна используется как склад, а вторая – нелепый музей. Зато еще дальше за ними – целых три местности, которые практически не участвуют в общественной жизни Креста. И все, что мешает добраться до них – монстрятник на Вырлице, состоявший из диких собак да крыс. Ну и отсутствие света, но когда это не могло решиться деньгами?

Словом, в последнее время жители Позняков превратились в «скифских» наемников, которые вычистили Вырлицу и превратили ее в подобие станции-призрака вроде пресловутой Телички – но призрака миролюбивого, не боящегося тишины и легкой люминесценции.

Так что сейчас Давид и Эльза входили на станцию, уже больше похожую если не на склеп, то на заброшенный подземный ангар. Здесь не было ни единой живой души – вопрос с грунтовыми водами пока не решился, и рельсы скрывались на десяток сантиметров в воде.

Эльза шагнула на левую платформу, Давид забрался на правую. Средний ряд колонн был украшен тусклыми лампами, которые по соглашению со «скифами» следовало зажигать при проходе через станцию и выключать на противоположном конце. Сейчас лампы не горели. Впрочем, это еще ничего не значило. Всегда можно предположить желание очередной кучки безбашенных оборванцев занять драгоценную территорию и попытаться установить на ней свои порядки. Ни у кого пока не получалось. Без возобновляемого автономного электричества, любого, даже самого примитивного водоснабжения и внешней торговой системы с соседями жить внутри Креста не выйдет. Некоторые уже пробовали, и окончилось это печально.

Эльза навела луч на платформу, несколько раз помигала, привлекая внимание. Давид посмотрел туда же. На полу виднелся кусок грязного бинта.

– Его здесь нет, – сказала Эльза.

– Да, тут он сделал перевязку, – добавил Давид. – Если он пошел дальше, то в музее можно про него расспросить.

– Я так не думаю, – сказала Эльза. – Он мог и не идти в музей.

– О чем ты? Что-то еще увидела?

– До Харьковской тут идти всего ничего. Кровью он не истекал, я бы в туннеле заметила. Зачем было менять бинт здесь, если на Харьковской ему оказали бы помощь? Думаю, это потому, что он не собирался идти туда. Ему предстоял долгий путь в новом направлении.

– Тогда куда он мог… – Давид обвел стволом Калашникова своды станции. – Эльза, я чувствуя дуновение воздуха. Не пойму откуда.

– Подожди, я к тебе переберусь.

Эльза разбежалась, прыгнула на центральный столб, разделявший затопленные пути. Еще прыжок – и девушка оказалась на платформе Давида.

– Не увлекайся так стилем, на тебя здесь никто не смотрит, – посоветовал парень.

– Не хочу кеды замочить.

– Да, со старым снаряжением можно попрощаться, – вздохнул Давид. – Жаль твои военные ботинки, хорошие были.

Эльза стала рядом с ним, только сейчас ощутив, до чего неподходяще она оказалась одета. Сталкерское снаряжение, в котором Ион водил ее по Киеву, осталось лежать в палатке Мафусаила. Знать бы, как все повернется – ходила бы в нем, не снимая. А так пришлось покидать Бориспольскую в чем была – ободранные кеды, великоватые зеленые штаны без утепления и клетчатая рубаха. Хорошо хоть кофта оказалась у купцов. Не будь она еще такая дырявая…

Давид исследовал фонарем стену. Что-то ему не понравилось, и он пока не мог определить точнее, что именно. Он посветил еще раз, уже обращая внимание на тени. Поводил фонарем туда-сюда. Нахмурился, сузил луч и только сейчас заметил, что светит фактически в открытую дыру в стене высотой в рост человека. Ничего удивительного, что он ее сразу не обнаружил – с того места, где он стоял, нельзя было рассмотреть ничего, кроме груд исколотого мрамора. Если только не искать нарочно.

– Смотри, – сказал Давид, подходя к стене. – Ты это видела раньше?

– Я тут была всего раз, – ответила Эльза. – И тогда Ион от собак отбивался.

– А я был часто, но такого не видел.

– Да что там такое? – не утерпела Эльза, подошла поближе, уставилась на темнеющий проем. – Это что?

– Полагаю, секретный лаз, – сказал Давид, светя внутрь. – Сюда и ушел этот Толик.

Они с Эльзой переглянулись. Не сговариваясь, посмотрели назад. Туннель, ведущий на Бориспольскую, приглашал пойти обратно, словно обещая, что все будет хорошо.

– Мы все еще можем вернуться, – сказал Давид. – Подумай.

– Я с тобой, – произнесла девушка. – И черт с ними, с ботинками.

– Тогда вперед, – сказал Давид, наклоняя голову и шагая в проем. Эльза обернулась в последний раз и тоже исчезла, оставив Вырлицу в потемках.

Альбина стояла перед Ионом, держа защитную маску в руке. Смотрела ему в глаза без вызова, и в ее взгляде читались боль, благожелательность и волнение, какое бывает от встречи со старым другом. Полностью открытая холодному воздуху, молодая женщина выглядела не просто уязвимой, а будто с ее лица сорвали покров.

Ион не опускал автомата, но целиться уже не мог. Не находил моральных сил.

Он впервые видел на поверхности незащищенное лицо человека. Молодую женщину – возможно, в прошлом красивую. Возможно, красивую и сейчас, если бы ее глаза не слезились от ветра, лицо не сковало напряжение, а пережитые невзгоды не оставили россыпь морщин и несколько мелких шрамов. Он навсегда запомнит это зрелище – женщину наверху без маски. Ожившая картина. Символ новой эпохи возрождения.

– Зачем? – спросил Ион.

– Зачем контроль над Крестом? – переспросила Альбина. – Долго рассказывать, а твои друзья уже нервничают…

– Зачем маску сняла? Надень быстро!

– Раз ты настаиваешь, то слушаю и повинуюсь. – Альбина вернула маску на место. Перехватила ее, сделала глубокий вдох. Немного пошатнулась.

– Ты прав, глупая была демонстрация, – сказала она. – Хотела же ничем тебя не удивлять слишком рано, и вот…

– Прекращай свой театр! Я могу удивиться много чему и без твоей помощи. Сейчас тебе надо думать, как вызвать у меня доверие.

– Доверие, которое можно вызывать или не вызывать, ничего не стоит. – Альбине понадобилось некоторое время, чтобы снова привыкнуть к маске, и Ион понял, что она не так уж и часто ею пользуется. – Его надо заслужить и потом хранить, сколько получится. В нужный момент оно спасет жизнь, не только твою. Не вникай во все, что видишь, голова треснет. И шлем не удержит.