Пулемет был поставлен на плечо мертвеца, потому что треногу не удалось нигде отыскать. Наверно, она валяется где-нибудь в развалинах. Один из них открыл огонь, и отдачей пулемет отбросило куда-то в сторону. Кордтс оставил им патроны и снова бросился в укрытие. Огонь, охвативший разрушенный дом, усилился. Кордтс поспешил укрыться за грудой мусора, наваленной у входа в переулок. Два человека пытались установить пулемет в более удобное положение. Один из них поднял руку трупа и просунул ствол под мышку убитого. Второй, заряжающий, навалился всем телом на руку мертвеца. Пулеметчик выстрелил короткой очередью. Заряжающий подхватил принесенную Кордтсом коробку с патронами и расположил ее возле себя так, чтобы до нее было удобнее дотянуться. Затем снова прижался к руке убитого. Пулеметчик дал длинную очередь. Кордтс посмотрел туда, где должна была находиться их цель, и увидел какие-то тени, пробегавшие по улице то туда, то обратно. Понять, кто это, русские или немцы, он не смог и понял, что пулеметчик и его второй номер этого тоже не знают. Они были слишком взбудоражены происходящим, чтобы осознавать свои действия.

Кордтсу не хотелось кричать или что-то говорить, но тем не менее он крикнул. Его не услышали. Тогда он снова подскочил к ним и легонько похлопал пулеметчика по плечу.

— Там могут быть наши!

— Да, верно, — отозвался тот, стараясь не показать своего смущения, однако палец со спускового крючка убрал.

Неожиданно возле них возникла фигура лейтенанта.

— Прекратить огонь! Повторяю, прекратить огонь!

— Так точно. Слушаюсь, — ответил пулеметчик. Кордтс не мог не восхититься легкой смущенной усталостью его тона.

— Ждите моего сигнала! — продолжил лейтенант. — Если со мной что-нибудь случится, поступайте сообразно обстановке. Вы сами увидите, что лучше всего подпускать врага на близкое расстояние. Дождитесь, когда он приблизится к вам на сотню метров, и только тогда открывайте огонь. Вы положите их всех, как косой выкосите, можете мне поверить. Вам все ясно?

— Так точно, герр лейтенант! — ответил пулеметчик. Лейтенант привел еще один пулеметный расчет к груде мусора, возле которой стоял Кордтс. Какой-то солдат вставил в пулемет ствол, найденный среди развалин. Лейтенант бросил взгляд на горящую крышу дома и приказал отодвинуть пулемет чуть дальше, ближе к церкви, чтобы он оставался в тени и не был виден в отбрасываемом пожаром свете. При мысли о том, что русские могут снова появиться в переулке, Кордтсу стало не по себе. Он заметил несколько трупов русских солдат, лежавших возле развороченной взрывом его гранаты кучи мусора. Кордтс обратил на них внимание только сейчас. Они были, несомненно, мертвы. Неожиданно его взгляд упал на какого-то человека, пытавшегося отползти в сторону от горящего здания. Это был полицейский по имени Эмиль, с которым он разговаривал всего несколько минут назад и который первым упал от вражеской пули. Про него Кордтс тоже совершенно забыл.

— Оставайся с нами!

— Что? — переспросил Кордтс.

Это был пулеметчик-полицейский, занявший позицию посреди улицы.

— Оставайся с нами. Нам понадобятся надежные руки.

— Найди кого-нибудь из своих, — посоветовал ему Кордтс. — Мне нужно отыскать мое подразделение.

Пулеметчик бросил на него тяжелый взгляд и привстал на одно колено. Похоже, что после разговора с лейтенантом он решил быть более внимательным, чтобы пулеметной очередью случайно не задеть своих товарищей. Полицейских из его части в живых осталось совсем немного. Они прятались среди соседних развалин группами по два-три человека. Пулеметчик позвал к себе какого-то Пауля, который вскоре подбежал к нему вместе с еще каким-то полицейским. Кордтс направился к лейтенанту, стоявшему возле второго пулеметного расчета, в котором были незнакомые солдаты из какого-то другого подразделения. Но он по крайней мере знал, кто это такие. Кордтс, лейтенант и эти двое солдат месяц назад проделали большой путь от Селигера до Холма.

Кордтс упустил возможность вовремя вернуться в свое расположение, находящееся на периметре. Ему показалось, что он занимался поисками Фрайтага много часов, хотя на самом деле они заняли не так уж много времени. Несмотря на то что он прекрасно понимал это, ему почему-то хотелось верить в то, что он ушел с периметра очень давно. Тому виной было оцепенение, вызванное холодом, усталостью и болью в изуродованной щеке.

Он хорошо знал стандартные правила всех караулов, знал, что любой свободный человек, оказавшийся в том или ином месте, должен выполнять приказы любого офицера, командующего тем или иным подразделением, которое ведет бой. Незавидная судьба — оказаться против своей воли в чужом отряде, которому может выпасть смертельно опасное задание, однако к такому повороту событий обязывает солдатский долг, ведь их учили не раздумывая принимать такую судьбу. Кордтс испытал неприятное и одновременно смутное, гипнотически мрачное предчувствие в то же мгновение, как где-то вдали прогрохотали выстрелы, точнее за долю секунды до того, как с нескрываемым изумлением увидел русских солдат, ворвавшихся в переулок. Вполне возможно, что его мог бы взять в свой отряд гауптман, командир полицейской части, и он мог бы погибнуть вместе с этими истребителями евреев. Нет, следует по возможности избегать подобных опасных ситуаций, интуитивно угадывать их и делать новые шаги, идти наперекор слепой судьбе. Возможно, в глубине души он довольно равнодушно воспринимал подобное, однако у него не оказалось возможности более внимательно проанализировать собственные мысли прежде, чем разразился настоящий ад. В равной степени не было у него возможности думать об этом и сейчас, в эти минуты.

Однако командир полицейского отряда, тот самый гауптман, был мертв или доживал последние мгновения жизни. Кордтс понимал, что никак не может избавиться от мысли о том, что несколько минут назад он мог погибнуть вместе с парнями из полицейской части. Поэтому он зашагал, именно спокойно зашагал, а не побежал, к лейтенанту, имя которого неожиданно пришло ему на ум. Брандайс. Да, его фамилия Брандайс.

— Где ваши остальные, Кордтс? — спросил Брандайс.

— На участке Пауперса. Мы стоим рядом с людьми лейтенанта Ольсена.

— Ты здесь один?

— К сожалению. Ольсен отправил меня искать пропавшего солдата.

Брандайс испытал раздражение, правда, всего на пару секунд, надеясь на то, что подразделение Кордтса находится где-то рядом.

— Отлично. Остаешься со мной.

— Так точно, — ответил Кордтс.

— Кто эти парни?

Кордтс еле заметно улыбнулся, не разжимая губ, и ответил:

— Они из той полицейской части, которая прибыла несколько дней назад.

— Неужели? — произнес лейтенант и как будто собрался пожать плечами, однако не сделал этого. Когда человек хочет пожать плечами, то это заметно по его лицу, подумал Кордтс. — Отлично. Похоже, что командира у них больше нет. Будем считать, что они с нами.

Он произнес эти слова, обращаясь к самому себе, Кордтсу, пулеметному расчету и еще нескольким другим солдатам, которые пришли вместе с ним. Между тем на улице разворачивались самые серьезные события. Звуки боя сливались в сплошной гул. В поле зрения появился первый танк, по всей видимости, первый из нескольких. Брандайс бросился вперед по улице, чтобы организовать оборону из тех, кто остался жив.