— Я ждала тебя на прежнем месте, — принялась оправдываться она.

Он кивнул на дерево.

— А мне понравился этот живой шатёр, растёт себе такое зелёное чудо. Посреди огромного города и такой гигант.

Люда, борясь с тоской и вытесняющей из неё её горячей волной, прижалась щекой к его груди. "Как хорошо быть не одной! И не лишь бы с кем, а со своей второй половинкой".

— Я хочу поехать в настоящий лес. Побыть в объятиях чёрной лесной ночи, налюбоваться яркими, а не пыльными звёздами. Полежать на траве…

— Ночью, с костром и палаткой… или на пледе? — пряча улыбку в уголках рта, уточнил он.

Она, шаля, пощекотала пальчиками его живот и сама покорность прошептала:

— Как скажешь. Мне всё равно, лишь бы с тобой.

Он выловил её пальчики, прижал к губам. Но хриплым взволнованным голосом сказал нечто иное, нежели она ожидала:

— Ерунда. Ты всё себе напридумывала.

— А вот и нет, — загорячилась Люда, отправляя его руку в свободное плавание под запах блузки. — Я весь день мечтала об этом.

Эд вспыхнув горел, как берёзовая береста. Как тут устоишь, эта чертовка знает, как свести его с ума. Целуя безумно, он шептал:

— Ты горячая штучка, а по виду не скажешь…

Эта неосторожно брошенная фраза ох как заинтересовала её.

— И какой же я, интересно, кажусь со стороны? — тут же заинтересовалась она.

— Серьёзная, деловая барышня, не подшибись, — чмокнул он в её ушко.

Она тут же объявила:

— Всему виной ты. Я сгораю от твоих рук. Они меня испортили и развратили. У меня теперь всегда чудное настроение.

Он, разумеется, такого не предполагал.

— Насмешила… Ты просто играешь со мной… Зачем, пока не пойму…

Напряжённую тишину нарушил её поцелуй и сорвавшиеся с её уст слова:

— Ты ошибаешься, Эд…

— У тебя красивое имя, — провёл он ногтем по овалу её лица. Заметив её сморщенный носик, добавил:- Ты так не считаешь?

Она не считала. Ей нравилось иное имя, но сам себе его не выбираешь, правда, сейчас, после разговора с бабушкой что-то у неё в этом вопросе изменилось. Но тем не менее…

— Вот уж нет, — тут же запротестовала она. — Но куда деваться раз бабуля удружила. Так ей захотелось, а мне ничего не переиначить и с этим именем всю жизнь жить.

Он не отступал.

— Сама себе болячку организовала, а имя отличное. Кстати про растеряшу, что за ношу, ты уронила? — поднял он выпавший из её ослабевших рук пакет.

Люда вздохнула:

— Продукты купила на вечер и утро. Дома шаром покати.

Его руки сошлись кольцом под её грудью, а маска коснулась щеки.

— Ты живёшь одна?

— Да в однокомнатной квартире.

— Пообедать хоть успела?

— Кое-что перехватила днём и пока сейчас ехала, съела банан.

— Живёшь на одной ноге. Понятно, почему твой вес не больше тополиного пуху. Я соскучился по тебе, заяц, — властно придвинул он её ещё ближе к себе.

— Я тоже. — Потянулась она к его губам, обхватив за шею рукой. — Я даже привыкла к твоей вязаной маске. А целоваться могу час не прерываясь.

— Так прямо и час?

— Могу и больше. Ты моя половинка.

Он переполошился. Сколько-то нахмурясь молчал, не зная, злиться ему на неё за эту откровенность или принять и быть благодарным. Потом, откашлявшись, решил быть осторожным и, стараясь своему басу придать нежность, сказал:

— Болтушечка. Ты знаешь меня всего чуть-чуть. С чего решила, что я тебе подхожу? Не пройдёт и недели, как ты откроешь широко глаза и скажешь: Этот человек — не мой. Ну вот совсем не мой! Будь не ладен тот день, когда он подвернулся под мои ноги!

— Ерунда!

Её лёгкость и беспечность его озадачили. Это было совсем не похоже на неё. Он нахмурился ещё больше и, кинувшись переубеждать, забубнил:

— У нас выплыли абсолютно разные странности характера. А если покопаться по — глубже и заглянуть в подробности…

Она сопротивляясь его страху тут же с готовностью нашла ответ:

— Разумеется, а как же иначе, так и должно быть. Мы же разные и у каждого из нас своя система ценностей. Не паникуй. Главное, чтоб по базовым пунктам совпадало, а остальное мелочи…

Он, вот уж никак не соглашаясь с ней, хмыкнул.

— У тебя на этот счёт иллюзия. У нас нет вообще никаких точек единения, даже наоборот. То, что для тебя в порядке вещей, я считаю ненормальным.

— Глупости. Но давай сейчас не будем об этом. Зачем нам спор. Вместо мёда твоих губ, я болтаю язычком. Обидно терять время, у нас его и так кот наплакал, — сказала она сердито.

Посмеиваясь и не желая возражать. Подняв её на руки, он понёс вглубь сквера. Опять она почувствовала под спиной шерстяной плед. Склонённые пологом кроны деревьев над её ложем и небо в равнодушно подглядывающих звёздах. Что ещё надо для безумной любви. Горячие нетерпеливые руки, стянув юбку, пройдясь по животу, откинули лифчик вверх и рывком сорвали кружево трусиков, заструились по телу. Она, заголив ему спину и живот, подняла тонкий свитерок до предела, давая возможность его телу прикоснуться к ней. Он не снимал его и прошлые разы. "Скорее всего, эта осторожность из-за татуировки. Не догадывается, что я её видела уже, во время драки", — решила она. Час летел за часом, а источник ласок не иссякал, и расставаться совсем не хотелось. В чувство привёл шёпот и хихиканье в кустах, потом шаги удалились, а их опять накрыла ночная прохлада и тишина.

— Нас кто-то видел? — дёрнулась она.

— Ну и на здоровье. Молодняк влюблённый не иначе. Не бери на голову себе.

— Вообще-то, я чихать на них хотела…

— Вот и умница…

— Но, Эд, мне надо домой, — заторопилась она.

— Завтра же суббота, выходной день выспишься…, прошу, не торопись, до рассвета ещё есть время.

— У меня завтра дежурство в отделе…, мне надо выйти на работу, — попробовала объясниться она.

— С ума спрыгнуть. Тебя что поставили дежурить?

— Я сама попросилась. Мне нужен выходной день среди недели.

— А просто отпроситься ты не могла?

Люда помедлила с ответом: говорить или не говорить и всё же сказала:

— У меня сложные отношения с начальником. Не хочу быть от него зависима.

Не заметить неудовольствие в голосе Эд не мог.

— И чем вызвана такая натянутость ваших отношений? — как можно равнодушнее спросил он.

Но она напряглась вся и замотала головой.

— Мне б не хотелось говорить об этом с тобой.