– Стэн… Пришел…

– Тише!

Я потянулся к гвоздю, но подумал, что, если Миха повиснет только на одном, тот может порвать ему ладонь. Или нет? Никогда еще не видел распятого человека…

– Стэн… Стас, слышишь? – захрипел Михаил, впервые за долгое время называя меня по имени, полученном при рождении. – Полигон. Ты понимаешь? Это важно.

– Сейчас я тебя освобожу.

– Нет. Сердце. Стучит, будто током бьют. Вектор. Вектор!

Я озирался, пытаясь сообразить, что теперь делать. В кузове помимо лавки да канистр с топливом было только тряпье в углу, и больше ничего.

– Полигон, – с нажимом повторил Михаил. – Полигон смерти.

– Что? – я посмотрел на него.

– Вектор, Стас.

Он явно бредил. Я зашептал:

– Потерпи, напарник, сейчас снимем тебя с этих гвоздей, залатаем – будешь как новый. Только не шуми, у меня «погремуха», но старая, почти уже не глушит.

– Они мне вкололи, – снова заговорил он, не слушая. – Доза… на кабана. Я им все рассказал. Не мог молчать. Только про… ключ не сказал. Теперь сердце бьется – скоро лопнет. Травник бы спас, а так… Приложи ладонь, сам услышишь.

Я так и сделал – и едва не отпрянул, ощутив истошное, сумасшедшее биение сердца в его груди.

– Конец, – зашептал Михаил. – Умру сейчас. Еще минута, две… Ты слушай.

Я решил, что иначе никак, и схватился за толстую шляпку гвоздя, вбитого в правую руку, но напарник снова зашептал:

– Стас, подожди. Слушай. Слушай меня, сказал!

Я посмотрел ему в лицо. Оно было как у мертвеца, белки тускло блестели в провалах глаз.

– Я сейчас умру, Стас. Ты меня… Огонь… – Голос опять стал прерываться. – Сожги, понял? Последнее желание. Не хочу с червями. В земле… Ненавижу. Огонь. Чтобы с дымом… в небо, понял?

– Миша… – начал я, но он вдруг затрясся всем телом. И зачастил срывающимся голосом:

– Кузьма привозил. Для опытов, но не знал место. Секретность. Меня видел. Я там служил. Там… страшные вещи. Ключ, Стас. Где ключ?

– Какой ключ? – не понял я.

– Бросил для тебя. На стоянке.

– Ты про свой кулон? Я его подобрал. Миша, молчи лучше, теряешь силы.

– Это ключ, – хрипел он. – Ключ. Раскрой им, внизу. Я знал раньше, до той… бойлерной. Ты помнишь? Про тебя. Твоего отца знал и… А потом – Травник. Он тоже, найди его. Поговори. Я пришел туда, чтобы помочь тебе. Сможешь ходить по Лесу. Такой… дар. От твоего отца. Ты видишь мерцание? Теперь Метис пойдет… Вектор. Не дай Метису! Если он получит… Убей его. Обязательно убей и скрой тайну от всех. Даже от Травника.

Больше не слушая, я уперся в стену ногой, собираясь рвануть гвоздь, и тут на двери в задней части кузова лязгнул засов.

Ремешок плотно прижимал «махновку» к спине. Чтобы схватить ее и нацелить на дверь, требовались лишние секунды. Выхватив из чехла нож, я бросился через кузов. Дверь сдвинулась на роликах, и в проем снизу забрался Кузьма. Выпрямился, крякнул, увидев меня, потянул автомат с плеча. В длинном прыжке я воткнул нож ему в грудь и вытолкнул бандита из машины.

Донесся стук, крик. Я задвинул дверь, запер, наложив железный засов, просунул в скобу крюк-фиксатор. Метнулся обратно, задвинул засов на двери, ведущей в кабину, – короткий деревянный брусок. Вторая дверь совсем хлипкая, вынести ее легко.

Снаружи раздались голоса. Топот ног. Один матерился. Это Кузьма – не убил я его, жаль!

Я прыгнул обратно к Михаилу. Его голова была склонена, подбородок упирался в грудь.

– Миша! Сейчас! – Я потянулся к гвоздю.

Руки опустились сами собой. Я вдруг отчетливо понял: он умер. Все, Миши нет, передо мной тело без души. Положил ладонь ему на грудь. Сердце не билось.

В заднюю дверь ударили, и донесся голос Метиса:

– Кто внутри, сколько их?

– Один, – слабо отозвался Кузьма. – Не знаю кто, не разглядел.

– Точно один? Гига, твою налево, ты что…

– Кончился Гига, – ответили Метису равнодушно. Голос, видимо, принадлежал Рыбе. – Отсюда вижу. Вон и кровь по кабине стекает.

– Он один, – повторил Кузьма.

Взявшись за «махновку», я повернулся кругом. Да, я один, а их там четверо. Не смогу застрелить всех – максимум двоих, если рывком сдвину дверь и с ходу выстрелю. Меня завалят почти сразу. За Мишу не отомщу.

В дверь ударили сильнее. Неразборчиво заговорил Метис. Скорее всего, он уже сообразил, как попасть внутрь.

– Боров! – позвал главарь. – Сюда, быстро!

Им даже взламывать ее не надо, Борову достаточно войти в кабину и открыть огонь из своего пулемета. Снесет и дверь, и все, что за ней. Я повернулся влево, вправо. Попятился, оглядываясь, под ногами скрипнуло, глянул туда – люк. Присел. Он тоже был закрыт на засов, а на том – большой висячий замок.

Под лавкой у борта стоял деревянный ящик, в каких обычно держат инструменты. Вытащив его, я откинул крышку – так и есть. Достал длинный ломик, поддел замок, нажал, рванул, тот сломался. Приоткрыв люк, заглянул. Подо мной был темный асфальт. Можно спрыгнуть, проползти в сторону ремонтной ямы, вскочить, выстрелить и бежать. Этим путем смогу выбраться… наверное.

– Боров, шевели копытами! – Теперь голос главаря доносился из другого места, со стороны борта, то есть из-за спины Миши.

Напарник просил сжечь его.

Поняв, что надо делать, я схватил канистру с бензином, раскрыл и стал поливать пол. Плеснул на тело Михи. Бросил канистру на бок, топливо толчками потекло из горлышка. И тут я сообразил, что спичек нет – остались в куртке!

Раздались тяжелые шаги. Так, Боров подвалил. Опять голоса, с двух сторон… нет, уже с трех. Я свесил в люк голову. В свете костра по сторонам виднелись ноги: позади машины, с правого борта, а вон пара движется к кабине – это Боров, судя по размеру. У второго борта, за которым была ремонтная яма, пока что никого не видно.

Я склонился над ящиком с инструментами. Достал из него железный короб, где лежала всякая мелочь, гайки, болты, шурупы и гвозди, поставил в лужу натекшего бензина. Распахнул люк и тихо спрыгнул. Днище грузовика оказалось на высоте груди.

Подняв ружье, я посмотрел на Михаила и сказал:

– Прощай, друг.

А потом выстрелил в нижнюю часть короба.

Пуля с лязгом отбросила его, выбив искры из железа. Бензин загорелся, я присел и покатился к борту. Вскочив, прыгнул.

В яму упал за миг до того, как сзади рвануло. Грохот заглушил крики. Волна жара прошла надо мной, лизнула затылок и голую спину. Поднявшись, выпрыгнул наверх, развернулся лицом к машине и вскинул ружье. Огонь слепил, черный дым рвался в звездное небо. В багровом свете двигались силуэты. Я выстрелил, передернул затвор. Грохнуло в ответ, пуля свистнула совсем рядом. Второй выстрел раздался из-за кабины – и меня словно молотком ударили в живот. Конец, подстрелили!