Сарада и тут же спохватилась, но было уже поздно.

Он услышал.

— А? — Наруто остановился, вопросительно глядя на нее. — Нээ-чан, почему ты называешь меня Нанадайме?

Сарада почесала затылок, глупо улыбаясь и пытаясь на ходу придумать оправдание.

— Ну, мы ведь уже решили, что ты станешь Седьмым Хокаге. Разве нет?

Растерянная мордашка Наруто залилась довольным румянцем.

«Что ты творишь, Сарада?» — мысленно отругала она себя.

Сарада всеми возможными способами избегала встреч с маленьким Нанадайме. Да, она кое-как приспособилась к жизни в Конохе прошлого, но ведь ее окружали в основном незнакомцы. А вот встречи с людьми, которых она знала в будущем, совершенно выбивали из колеи.

Сарада перемещалась по деревне, обходя Ичираку-рамен и ту скамью, на которой они ночевали с Наруто, десятой дорогой, чтобы лишний раз не пересекаться с ним, но Наруто, похоже, понял, что рамен его новая подруга разлюбила, и отправился искать ее в других местах.

«Черт, и ведь нашел», — с досадой подумала Сарада.

Все это было неправильно. Седьмой не должен был к ней привязываться. Не сейчас. Не здесь. Она ясно видела, как история выходит на новый виток, отклоняясь от своего первоначального состояния в сторону нее, Сарады.

— Нээ-чан, почему ты не ходишь есть рамен? — обиженно пробормотал Наруто, поглядывая на подругу исподлобья.

— Я работаю, — отрезала Сарада и уверенно двинулась в сторону ночлежки.

Но Нанадайме резкий ответ ничуть не смутил. Он увязался следом, резво пританцовывая вокруг.

— А где ты живешь?

Все-таки, слишком странно было наблюдать за пяти-шестилетним отцом Боруто. Но в то же время Сарада с каждой минутой все меньше сравнивала мальчика с тем мужчиной, которого знала в будущем, и все больше привыкала к мысли, что он просто надоедливый ребенок.

«И почему он такой приставучий? — сердито думала Сарада. — Нет, сама виновата. Нечего было ночевать с ним на скамейке и позволять умащиваться у себя на коленях спать. Спасибо, что не нарвались на патруль».

Но разве могла она поступить иначе? Оттолкнуть. Разочаровать. Не могла. Не Наруто, уж точно не его.

Поздно пытаться сохранить прежнее течение истории, уже ничего не будет как раньше. Остается только приложить все силы, чтобы все не стало хуже, чем было. И это было бы гораздо легче сделать, если бы я знала историю. Всю, какая она есть.

Но Сарада не знала даже многих ключевых моментов. Они были засекречены в архивах, их не изучали в академии. О них молчали родители и друзья родителей. А ведь даже этого было мало, чтобы удержать историю в прежнем русле. История ткалась из мельчайших случайностей и совпадений, мыслей и решений, которые не описывались даже в секретных архивных документах.

Обычному человеку не дано все это знать. Разве что божеству.

«Божество!» — вспомнила Сарада.

И их давний разговор в пыльной комнате снова ожил.

Все в твоих руках, Сарада. Но силы, творящие историю, обычно сильнее наших желаний. Миры не хотят меняться.

«Значит ли это, что мы все равно выиграем Четвертую Мировую, а Узумаки Наруто станет Седьмым Хокаге? Пожалуйста, Донна, я так хочу, чтобы ты оказалась права!»

Сарада подумала и снова вспомнила маму. Миры не хотят меняться. Если мама должна умереть, значит она все равно умрет? Нет. Было бы идеально, если бы прежним остался глобальный ход истории, а маму все-таки удалось спасти.

В любом случае, если миры не любят меняться, то…

— Хочешь рамен?

Крушить так крушить. Ей давно хотелось сделать это.

— А?

Наруто замер, недоверчиво глядя на нее. Сарада тоже остановилась.

— Я угощаю. Так что, идем?

Сколько было радости в этих огромных голубых глазах.

— Да, да, даттэбайо!

Он побежал в сторону раменной Ичираку.

Сарада улыбнулась и подумала: «Как, однако, просто осчастливить Хокаге».

****

— Доклад готов, Данзо-сама, — прошелестел шиноби в белой тигриной маске, присев на одно колено и почтительно склонив голову.

Кабинет лидера Корня был таким же темным, как и его душа: только свеча на столе освещала рабочее пространство. В углах комнаты царил мрак, люди и мебель отбрасывали на пол длинные тени.

Данзо развернул папку и бегло просмотрел документ.

— Поднимись, Сугару.

Подчиненный встал и вытянулся по стойке смирно.

— Ты точно проверил? Она не из клана?

— Никак нет, Данзо-сама, — голос Сугару был сухим и надтреснутым из-за давней травмы голосовых связок. — Среди Учиха никогда не было такого ребенка. Ни по каким документам. Ни по каким переписям.

— А записи? Ты просматривал старые записи?

— Так точно. На записях с камер наблюдения за последний год ее нет.

— А раньше? — раздраженно спросил Данзо.

— Я… Прошу прощения, Данзо-сама. Я не успел просмотреть все. Я следил за девочкой.

— Ладно, уточни это.

Данзо поднялся и задвинул свое кресло под письменный стол.

— Внеклановый Учиха, — пробормотал он. — Интересно. Знают ли о ней сами Учиха?

— Первый вечер она не скрывала герб. Собственно, так мы ее и заметили.

— Тогда, должно быть, знают. Какой дурак станет носить одежду с гербом клана, к которому не принадлежит? Как такое могло произойти? Неучтенный Учиха с гербом Учиха, но не относящийся к клану. Но вернуть они ее не пытаются?

— Никто из Учиха не вступал с ней в контакт, кроме Итачи.

— Он знает?

— Не похоже. Они встречались лишь раз, в чайной. Как посетитель и официантка. Не более.

— Ладно, а кто с ней тесно контактировал?

— Инари Шинко, работница чайной. Бывший генин.

— Бывший?

— Она бросила карьеру шиноби три года назад.

— Так. Кто еще?

Тигриная маска колебалась.

— Сугару? В чем дело?

— Еще джинчурики.

Взгляд Данзо вспыхнул.

— Учиха вне клана встречалась с джинчурики?

— Так точно.

— Ты понимаешь, что это значит? — пробормотал мужчина себе под нос.

— Так точно, — отозвался Сугару.

Тьма в сердце Данзо беспокойно шевельнулась.

Клан Учиха. Злокачественная опухоль, которая разрасталась с момента основания Конохи. Учиха всегда были проблемой, угрозой. Еще Нидайме Хокаге Тобирама почувствовал это и отстранил их от управления деревней, основав Военную Полицию Листа. Этой политики и следовало придерживаться. Но Хирузен и Минато дали слабину.

Данзо был более чем уверен, что именно шаринган стал причиной нападения Кьюби на Коноху, а данные, собранные Корнем, просто кричали о том, что Учиха что-то замышляют.

Был только один