Я и так в полном раздрае, еще он… Вздохнув, захожу следом в его кабинет.

Да что ему нужно от меня вообще?

Зачем ему личная беседа с каким-то интерном, который пока даже работает официально не на полную ставку.

А если… – ощущаю, как вдоль спины проходит холодок, – … если к этому приложил руку Ратмир?

Понятия не имею, зачем, почему, но вдруг?

Связался, что-то сказал. Он мог разозлиться из-за той сцены в ресторане, все-таки я его унизила при всех – и персонала, и гостей. Накричала на него, отказала.

Что если он решил таким образом отыграться на мне? Подкинуть проблем?

Алла хоть и неприятна мне, но она права – в этом городе у Юнусовых везде связи…

– До вы садитесь, – кивает Дементьев на стул, а сам садится на свое кресло во главе стола. – Мне нужно с вами серьезно поговорить.

Только этого мне не хватало!

– Я сделала что-то не так? На меня кто-то пожаловался?

– Нет-нет, что вы. Не нервничайте так. Может, чаю? – предлагает Дементьев, но я отрицательно качаю головой.

Какой чай, если голова идет кру́гом?

Когда Алла доберется до Ратмира – а это дело времени – мне конец.

– Анна Руслановна, совсем скоро истекает срок вашей интернатуры, поздравляю. Не за горами полноценное звание врача-хирурга. Пациенты отзываются о вас очень хорошо, хвалят за доброжелательное отношение и профессионализм.

– Спасибо, мне очень приятно, – и это действительно так. – Надеюсь и на ваши положительные отзывы.

– Разумеется, на что мне жаловаться. Конечно, – кивает Дементьев. – Только вот…

– Только вот что?

– До меня дошли слухи, что у вас, как бы это сказать, роман с Токаревым.

– Виталик? Да что вы, мы с ним просто друзья!

Откуда до него дошли эти слухи даже не уточняю, все более чем очевидно. И ничем не гнушается ведь, готова по головам идти.

– Я как бы не сильно против, но… – пожевав нижнюю губу, Дементьев делает вид, что озадаченно размышляет. – Все-таки это не слишком этично, согласитесь. Вы коллеги.

– Именно так, мы просто коллеги! На работе наши отношения никак не отразятся, не волнуйтесь.

– Хорошо, если так. Ладно… Вы можете идти, Анна Руслановна.

Вот же эта… Алла! А ведь она она не шутила, когда намекала, что на войне все средства хороши.

Домой возвращаюсь в полном раздрае. К счастью, сегодня я не на сутки, а просто в день – отдавала часы за ранний уход несколькими днями ранее, но обессилена так, словно отпахала три смены. Сложные пациенты, сложные мысли…

Мишу после детского сада забрала баба Люба, и я спокойна. Очень повезло, что у нас есть такая замечательная соседка, которая действительно любит моего сына как своего родного внука.

– Это вам, – протягиваю ей пакет с продуктами. – Покупала себе и прихватила и вам заодно.

– Ну что ты, Анечка! Не нужно было!

Всегда отказывается, но совсем не платить за ее колоссальную помощь я не могу. Поэтому иногда просто подкладываю немного денег или под салфетку на стол, или прямо в карман, пока она не видит. Или приношу продукты: хлеб, макароны, молоко…

– К нам в группу перевели новую девочку, – поднимаясь на наш этаж, делится Миша. – Ее зовут Валя. Я сказал, что она мне нравится.

– Даже так, – не могу сдержать улыбку. – А ты ей?

– Я ей тоже. Она предложила мне на ней пожениться.

– Миш, может давай хотя бы чуть-чуть попозже? Мужчина до свадьбы должен хотя бы научиться читать.

– А я уже учусь! – с жаром хвастается он. – Валя уже умеет читать. И не по слогам, а быстро.

– Ну вот, бери пример с невесты.

Хохоча, поднимаюсь на нашу лестничную клетку, и с лица сходит улыбка. Возле нашей двери стоит Ратмир.

– Мам, это же он был в больнице, – шепчет мне Миша. – Я его узнал.

– Да, это он, – цежу сквозь зубы и открыв дверь, легонько подталкиваю сына. – Иди, переодеться пока, руки помой, включи телевизор. Иди.

Когда Миша скрывается за дверью, оборачиваюсь на нежданного гостя.

– Как ты меня нашел?

– Пришел к тебе на работу и выяснил адрес. Девушка, блондинка... не помню ее имени, она сказала где ты живешь.

Ну конечно, еще бы она не рассказала!

И тут же охватывает паника: а если она рассказала ему не только адрес, а что-то еще?

– Как я понял, иначе нам не удастся поговорить, поэтому приехал, – продолжает Ратмир.

– Здесь тоже не удастся. Потому что говорить нам не о чем, – скрывая истинные эмоции, складываю на груди руки. – Тебе лучше уйти.

– Сначала ты выслушаешь меня.

– Да с чего ты вообще взял, что спустя столько лет мне захочется тебя слушать? – поражаюсь его наглости.

Впрочем, он всегда был таким, а сейчас, возмужав, получив финансовую независимость и опыт, стал абсолютным самоуверен.

– Ты все сказал мне еще тогда. В ту ночь, помнишь? Когда я плакала, умоляя поверить мне.

– Я был в шоке! Я не понимал, что происходит. Не знал кого слушать и кому верить. Эта ситуация… она выбила меня из колеи. Я тогда сильно ревновал тебя к Марату. Тот случай в парке, когда вы обнимались…

– Я не обнимала его! – резко перебиваю. – Я рассказывала как все было и не имею никакого желания повторять. Да и зачем? Это было давно. И не имеет никакого значения, что там осталось в прошлом.

– В ту ночь, когда отец сказал мне "идем", я сделал это на автомате. Мне просто было нужно прийти в себя. Проветрить мысли. Подумать. Я был вне себя от ревности, она просто ослепила меня тогда.

– Ревности? – переспрашиваю, не в силах спрятать горькую улыбку обиды. – Я плакала тогда, умоляла поверить мне, что все было совсем не так, как говорил Марат. И ты поверил ему. Ему, а не мне.

– На меня сильно давили: отец, мать, Лейла. Каждый подливал масла в огонь… Я был в полном раздрае и не понимал, кому верить. Позже, немного остыв, решил встретиться с тобой. Я хотел поговорить, расспросить обо всем лично наедине. И тогда я пришел к тебе домой...

С недоверием смотрю в его глаза.

Впервые слышу,