— Имейте в виду, — перебил напарника Москит, — девяносто процентов из того, что вы слышали про Меченого, — байки и художественный свист. Дешевое гонево. Голливудский боевик и компьютерная игрушка… — Он разом поскучнел, словно моментально утратил интерес к дальнейшему разговору. — Ладно, мы на вас посмотрели, вы на нас посмотрели. Закрываем базар на сегодня. Лучше отдохните, выспитесь, чем языками зря чесать. Ну, или другими делами займитесь, приятными для здоровья. — Он хмыкнул. — Но советую выспаться. Утром выходим: в шесть часов у патрулей смена, самое подходящее время для прорыва. Особенно сейчас, пока долбаный карантин…

— Чего это он меня с Меченым так оборвал? — спросил Денис, когда проводники покинули комнату, даже не заикнувшись, что им некуда пойти: похоже, комендантский час особой проблемы для них не представлял. — Аж позеленел весь. Хорошо хамить не начал, а то пришлось бы морду ему пощупать. Близок был уже, ой близок…

— Говорят, вспоминать Меченого перед выходом в Зону — дурная примета. Народ здесь страшно суеверный, у них целая система запретов и табу, за исполнением которых следит Черный Сталкер… Нет-нет! — Ксанта замахала руками, увидев, что Кузнец снова открыл рот. — Про него лучше даже не спрашивай. Это вообще какой-то запредельный ужас. И ладно бы сказки да пьяный треп, но некоторым сталкерам доводилось его видеть… И даже разговаривать с ним. — Она пожала плечами, глянула в заколоченное окно. Поежилась. — Знаешь, а и действительно, к черту такие разговоры, Дэн.

— Как скажешь.

В комнате повисла неловкая пауза. Ксанта ожидала, что Денис продолжит прерванную любовную сцену, но тот не спешил. Полез в свою сумку, долго копался в ней. Наконец нашел ополовиненную пачку сигарет. Подошел к двери, отпер замок.

— Кури тут, — разрешила Оксана.

— Да ну. Спать потом в газовой камере, — отмахнулся Кузнец.

Голос у него был какой-то странный — злой и виноватый одновременно.

Он вышел, и в комнате сразу стало пусто, холодно и неуютно, а в окне за спиной почудился пристальный взгляд Черного Сталкера. Чтобы отвлечься от дурацких мыслей и убить время до возвращения приятеля, которое без него тут же растянулось, словно жевательная резинка, Ксанта решила погадать. Порылась в сумке, достала коробку с рунами и книжку толкований.

Каждой субкультуре положено иметь свое гадание. У кого-то это карты Таро и книга Перемен, у кого-то — пасьянсы и воск в блюдечке… Депры решили не отставать — и один из прародителей движения придумал связку костяных рун. Только не с иероглифами или норманнскими письменами, а со своими, вполне современными значками в техногенном стиле. Среди прочих там были, например, Завод, Башенный кран, Эскалатор, Компьютер, Метро и даже Неоновый Свет. Последний, несмотря на негативную смысловую окраску, нравился Ксанте больше всего.

Не сказать чтобы она всерьез верила во всю эту предсказательскую мишуру. Но, перебирая пальцами изящные костяные фишки с голограммами технорун, она удивительным образом успокаивалась. Да и совпадения иногда случались забавные. Хватало с лихвой, чтобы посрамить недоверчивых скептиков.

Ксанта размешала кости, перевернула их рунами вниз. Теперь в коробке толкались боками абсолютно одинаковые квадратики с узором из отверток, шестеренок и клавиш. Если тасовать их долго-долго, начинает странно рябить в глазах и кружится голова. Обычная иллюзия, но при желании можно считать, что в этом есть какой-то оттенок магии.

Как всегда перед броском, она затаила дыхание, пытаясь унять вспыхнувшее волнение. Не магия и не таинство, конечно, но все же иногда кажется… Да и соответствующая обстановка добавляет эмоций — как в полночь на кладбище. Фу, даже ладони вспотели!

В последний момент рука дрогнула, и руны раскатились по полу с дробным сухим стуком.

Выпало двенадцать рун из тридцати двух. Неплохой вариант, много перевернутых костяшек обычно мешают составить внятное предсказание, приходится бросать по новой.

Книгу толкований писал великий путаник. Ксанта, чертыхаясь, листала страницы, выбирая нужные строчки. Так: Автомат, Противогаз, Башня — это понятно, Завод и Гаечный ключ — тоже, но вот к чему пристегнуть Вентилятор, Болт и Циферблат?

— Ну и как? — спросил вошедший Кузнец, заставший ее за изучением получившегося расклада. — Что говорят звезды?

Какое-то слишком пресное выходило толкование, позитивное. Никак не годилось оно для истинного депры, который просто обязан ждать от жизни самых подлых сюрпризов.

— Автомат, Противогаз, Башня, — перечислила Ксанта. — Завтра люди с оружием отведут нас в опасное место…

— О! Как неожиданно, — фыркнул Денис. — Хочешь, я тоже погадаю и скажу, как их зовут и во что они одеты? Стопроцентный результат, хоть в цирке выступай.

— Дальше говорить или подождем, пока ты закончишь кривляться?

— Говорить.

— Чужое умение обещает нам легкую, светлую дорогу. И спокойную ночь. Только Болт бесхозный остался. И Циферблат. Никак не могу понять, как его трактовать.

— А что он обычно означает?

— Ожидание. Или недостаток времени — смотря какой расклад.

— Тьфу. — Денис подошел к своему топчану, улегся, укрылся с головой своей курткой, отвернулся к стене. — Ежу ясно, что ждем утра и парочку проводников-мачо, — приглушенно проговорил он, — а времени на поиски у нас все меньше. Это я тебе и без гадания расскажу. Ерунда собачья…

Ксанта не ответила. Задумчиво посмотрела на затихшего на топчане Кузнеца.

Похоже, продолжения романтического вечера не предвидится.

Она еще раз бездумно пролистала страницы книги толкований, но не сумела разобрать ни строчки. Ссыпала руны в коробочку, убрала в футляр вместе с книгой. На обложке тускло светилась серебристая шестеренка. Казалось, она едва заметно проворачивается, как маленькая частичка неведомого механизма, запущенного кем-то столь же таинственным.

— Ксанта, — вдруг придушенно проговорил Денис, — ты знаешь… Ты прости меня, пожалуйста. Я не должен был…

— За что? — Она приблизилась к его кровати, присела на корточки, положила руку на бедро. — За что простить, дурачок?..

Он не повернулся, не шевельнулся, не изменил позы. Так и лежал лицом к стене, не произнеся больше ни слова. Чего тут еще говорить, и так все ясно.

Она молча встала, погасила свет и легла на свой топчан.

Шестеренки еще долго вертелись перед глазами, стоило Ксанте их закрыть. Усталость и досада сковали веки, но сон все не шел. Она несколько раз проваливалась в чуткое забытье, но любой, даже едва слышный звук снова выдергивал ее в реальность. Скрипел соседний топчан под беспокойно ворочающимся Кузнецом, капала вода, ветер теребил кусок жести — казалось, будто шумит где-то далеко уходящая гроза.

И так же далеко басовито рычали моторы патрульных джипов. Мегафонная скороговорка затихла, зато сквозь щели заколоченных окон то и дело пробивались световые полосы: солдаты шарили по улице прожекторами.