Я только-только успел засунуть пылесос в чулан, как в дверь осторожно постучали. На пороге стоял мужчина в рабочем комбинезоне фирмы «Кархарт» и мял в руках черную шерстяную кепку. От него воняло дымом.

— Чем могу служить? — спрашиваю я.

— Мне нужен адвокат.

— Это я.

С дивана слышится рычание Тора. Я бросаю на него грозный взгляд. Если он станет распугивать потенциальных клиентов — лишу крова.

— Правда? — удивляется мужчина, пристально меня разглядывая. — Слишком уж вы молоды.

— Мне двадцать восемь лет, — заверяю я. — Хотите взглянуть на мои водительские права?

— Нет, нет, — отказывается собеседник. — У меня, как бы сказать, возникла проблема.

Я завожу его в контору и закрываю дверь.

— Может, присядете, мистер…

— Эш, — представляется он, присаживаясь. — Гомер Эш. Я сегодня утром работал у себя на заднем дворе, обжигал щетки… И вспыхнул пожар. — Он смотрит, как я усаживаюсь за письменный стол. — Похоже, сгорел соседский дом.

— Похоже или сгорел?

— Сгорел. — Он выдвигает челюсть вперед. — Но у меня было разрешение на работу с открытым пламенем.

— Отлично. — Я записал в блокнот: «разрешение на работу с открытым пламенем». — Никто не пострадал?

— Нет. Там никто не живет. Хозяева построили новый дом по ту сторону поля. Сгорел всего лишь сарай. Сосед грозится, что выбьет у меня через суд каждую копейку, которую он вложил в этот дом. Поэтому я к вам и пришел. Вы первый адвокат, который работает по воскресеньям.

— Что ж, мне необходимо провести небольшое расследование, прежде чем браться за ваше дело, — говорю я, а сам думаю: «Он сжег соседский дом. Дело заведомо проиграно».

Эш достает из внутреннего кармана комбинезона фотографию и пододвигает ее мне через стол.

— Видите строение на заднем плане, за спиной моей жены? Сосед утверждает, что я должен выплатить ему двадцать пять тысяч долларов.

Я бросаю взгляд на фото. Строение даже сараем не назовешь. Я бы сказал «хибара».

— Мистер Эш, — говорю я, — думаю, нам удастся снизить сумму до пятнадцати.

Вот причины, по которым я ненавижу Марка, жениха Джесс, который появился у нее в сентябре:

1. Иногда он доводит ее до слез.

2. Однажды я видел у нее на теле синяки. Думаю, именно он их оставил.

3. Он всегда носит огромную оранжевую спортивную куртку с изображением бенгальского тигра.

4. Он называет меня «шеф», хотя я много раз объяснял, что меня зовут Джейкоб.

5. Он считает меня отсталым, хотя диагноз «умственная отсталость» ставится людям, чей коэффициент интеллектуального развития ниже 70, а я набрал 162. На мой взгляд, уже тот факт, что Марк не знает критериев, по которым выносится диагноз, говорит о том, что он намного ближе к умственной отсталости, чем я.

6. В прошлом месяце я видел Марка в закусочной с другими ребятами, а Джесс поблизости не было. Я поздоровался, но он сделал вид, что не знает меня. Когда я рассказал об этом Джесс и она задала ему прямой вопрос, он все отрицал. А это говорит о том, что он не только лицемер, но и лжец.

Я не ожидал, что он сегодня будет присутствовать на занятии, поэтому мне тут же становится не по себе, хотя обычно присутствие Джесс меня успокаивает. Лучше всего подходят слова «оказаться на пути у стремительного потока воды». Чувствуешь, что катастрофа неминуема, ощущаешь на лице легкую дымку, но даже когда видишь, что прямо на тебя несется стена воды, понимаешь, что не в силах свернуть.

— Здравствуй, Джейкоб, — говорит Джесс, когда я вхожу.

Но тут я вижу за столиком Марка и, совсем как при наводнении, едва слышу голос Джесс.

— А он что здесь делает?

— Он мой жених, Джейкоб. Ты же знаешь. Он захотел сегодня прийти. Чтобы помочь.

Отлично. А я хочу, чтобы меня выпотрошили и четвертовали, — смеха ради.

Джесс берет меня под руку. Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к этому жесту, к ее духам, не очень крепким, но для меня они пахнут чересчур приторно.

— Все будет хорошо, — говорит она. — Кроме того, мы же договорились, что будем работать над тем, чтобы относиться дружелюбно к незнакомым людям. Помнишь?

— С Марком мы знакомы, — отвечаю я. — И мне он не нравится.

— Но он нравится мне. А быть общительным означает быть вежливым с теми, кто тебе не нравится.

— Какая глупость! Мир огромен. Почему просто не встать и не уйти?

— Потому что это невежливо, — объясняет Джесс.

— Я считаю, что невежливо натягивать на лицо улыбку и делать вид, что тебе нравится человек, когда на самом деле лучше бы тебе под ногти вогнали иголки.

Джесс смеется.

— Джейкоб, когда-нибудь, когда мы проснемся в мире Болезненно Честных, ты станешь меня учить.

По лестнице, ведущей от входных дверей в пиццерию, спускается какой-то мужчина. Он ведет на поводке собаку, карликового пуделя. Я преграждаю ему путь и начинаю гладить собаку.

— Тор, сидеть! — командует мужчина, но пес его не слушает.

— Знаете, а слово «пудель» заимствовано не из французского. На самом деле «пудель» происходит от немецкого «Pudel», сокращенное от «Pudelhund» — плескающаяся собака. Они раньше относились к породам собак-водолазов.

— Я этого не знал, — удивляется мужчина.

А я знаю, потому что, до того как увлекся криминалистикой, увлекался собаками.

— На выставке собак в Вестминстере в две тысячи втором году лучшим был признан именно пудель, — добавляю я.

— Отлично. А этот пудель сейчас получит поводком, если не пойдет за мной на улицу, — грозит мужчина, проходя мимо меня.

— Джейкоб, — говорит Джесс, — не нужно налетать на человека и сразу огорошивать его фактами.

— Ему было интересно услышать о пуделях. У него же у самого пудель!

— Верно, но ты бы мог начать разговор, например, так: «Добрый день, какой милый пес!»

Я фыркаю.

— Это предложение не несет в себе никакой информации.

— Верно, но так говорят вежливые люди…

Когда мы с Джесс только начинали вместе работать, я звонил ей за несколько дней до назначенного урока, чтобы удостовериться, что договоренность в силе: что она не заболела, что не случилось чего-нибудь непредвиденного. Я звонил тогда, когда меня посещали навязчивые страхи, — иногда это случалось и в три часа ночи. Если она не отвечала по сотовому, я начинал тревожиться. Однажды даже позвонил в полицию, чтобы сообщить об исчезновении Джесс, а оказалось, что она ходила на какую-то вечеринку. В конечном итоге мы договорились, что я буду ей звонить по четвергам в десять вечера. Поскольку встречались мы по воскресеньям и вторникам, это означало, что не придется четыре дня томиться неизвестностью.