— А где эти брелоки сейчас? — поинтересовалась Аннет.

— Всего было три брелока, — пояснил Ангренаж. — Два были утеряны, когда дочь и сын Жакемара покинули город.

— А третий?

— У меня, — улыбнулся Ангренаж. — Хотите, покажу?

Он распахнул плащ, запустил руку в жилетный карман и извлек кругляшок желтого металла на тонкой цепочке. Аннет с любопытством взяла его в руки. На брелоке красовалось изображение часов. Ажурные стрелки показывали пять с четвертью.

— Как интересно! — воскликнула Аннет, вздыхая от удовольствия.

— Позвольте, я удивлю вас еще больше, — заметил господин Молинаро. Он порылся в часовом кармане и вложил Аннет в руку небольшой предмет. Не успела она поднести ладонь к лицу и рассмотреть, что же такое дал ей босс, как Ангренаж пришел в сильное волнение и перехватил ее запястье:

— Позвольте! — вскричал он. — Но ведь это… не может быть! Это утраченный брелок Жакемара… тот, что он вручил дочери… вот изображение пчелы… все верно! Откуда он у вас?!

— Фирма Молинаро приобрела его у одного коллекционера за бесценок.

— Я готов выкупить его у вас за любые деньги.

— Посмотрим, — спокойно ответил господин Молинаро и забрал брелок у Ангренажа. Так Аннет и не удалось рассмотреть его.

Ангренаж рассмеялся.

— Впрочем, пусть остается у вас. Вероятно, история с мастерской и золотым оракулом не более чем легенда. К тому же третий брелок был потерян навсегда, когда второй сын Жакемара утонул во время морского путешествия. Идем дальше?

Экскурсия продолжилась. Торговые ряды постепенно сменялись разноцветными жилыми домами, возле которых хозяйки прямо на тротуар выставили горшки с цветами. Когда городские часы хором принялись отбивать одиннадцать, по улице разлетелось звенящее эхо. Горожане побросали свои дела и прислушивались к музыке часов с видимым удовольствием. Некоторые даже притопывали в такт, а владелец овощной лавки самозабвенно дирижировал морковкой. «Это ж надо так любить свой город!» — удивилась Аннет.

Часы замолчали, с озера налетел ветерок и принялся полоскать юбку. Прохлада оказалась кстати, потому что солнце жарило все сильнее. Босс достал портсигар, щелкнул крышкой, покосился на Аннет и убрал папиросы обратно. Его лицо приняло страдальческое выражение.

— Что вы купили у торговки? — поинтересовалась Аннет у Максимилиана, чтобы отвлечь от пагубной тяги.

Тот усмехнулся.

— Дядя попросил привезти ему гостинец. Баночку особого меда, который можно достать только в Механисбурге.

— Ваш дядя сладкоежка? — удивилась Аннет.

— Мой дядя, глава династии Молинаро — старый пройдоха и любитель острых ощущений. Знаете, чем славится этот мед? Его собирают пчелы в горах, где растут заросли олеандра, дурмана, мака и горного лавра. У этих растений есть особые свойства. Короче говоря, горный мед, который собирают жители окрестных деревень, вызывает галлюцинации. Его запрещено вывозить и продавать в других кантонах. Чем и пользуются контрабандисты.

— Никогда не пробуйте этот мед неразведенным, Аннет, — поморщился Ангренаж. — Такое привидится … я сам развожу пчел, но свой мед продаю только аптекарям. В лечебных целях. Кстати, первым свойства меда исследовал тоже мой предок. Крайне разносторонний был человек, и, надо признать, некоторые его увлечения носили далеко не безобидный характер.

Свернули на улицу победнее. Трехэтажные дома стояли тесно, над головами полоскалось белье на веревках, протянутых от балкона к балкону. Пахнуло сыростью. Солнце сюда почти не проникало, и когда улица закончилась, Аннет зажмурилась от ослепительного блеска.

— Площадь Роз! — сообщил Ангренаж тоном трамвайного кондуктора, объявляющего остановку. — Прекрасней ее нет на свете!

Когда глаза Аннет обрели способность видеть, она согласилась с добровольным гидом.

Во-первых, площадь Роз поражала идеальными пропорциями. Она была небольшой и абсолютно круглой. По периметру стояли хорошенькие домики, выкрашенные в розовый цвет.

Во-вторых, черную гладкую плитку площади расчерчивал золотой узор.

— Он выполнен в виде розы, — пояснил Ангренаж. — Нет, это не настоящее золото, всего лишь бронзовые прутья. Они покрыты специальным составом, который не дает металлу потускнеть.

В-третьих, посреди площади возвышалась игла солнечных часов высотой с двухэтажный дом. А у основания иглы росли удивительные цветы. Когда подошли ближе, Аннет опознала в них розы. Эти розы не издавали пьянящий аромат и не радовали сочными красками.

Розы тикали и стрекотали. Каждый бутон на бронзовом пруте был размером со средний кочан капусты и крепился на перфорированных распорках. Бронзовые стебли ощетинились колючими шипами. Соцветия напоминали внутренности часов: среди лепестков медленно вращались шестеренки.

— Головки цветов следуют движению солнца, а когда наступает ночь, лепестки закрываются в бутоны, — объяснил наследник часовщика.

— Восхитительно! — заметила Аннет. — Обожаю розы. Но выращивать их — головная боль. Капризные цветы. Наверное, с металлическими розами проще.

— Увы, нет, — усмехнулся Ангренаж. — Ухода они требуют немало. Смазка, чистка… кому как не мне это знать. Я главный механик города. Моя обязанность — поддерживать жизнь во всех изделиях Жакемара. Жаль, природа не наделила меня даром репликатора. Да и вообще никаким сенситивным даром… жестоко она со мной обошлась. Как видите, я рожден калекой. Короткая левая нога и одно плечо выше другого. Хорошо хоть руки в порядке.

Ангренаж нагнулся, запустил руку в карман, вытащил раздавленную грушу, вполголоса чертыхнулся и отбросил ее в сторону, спугнув стаю голубей. Затем опять пошарил в кармане, выудил круглую масленку и пролил несколько капель на полураскрывшийся бутон. Лепестки щелкнули и распахнулись.

— Вы очень умелый механик, — безыскусно похвалила его Аннет. Ангренаж выпрямился и слегка порозовел от удовольствия.

Над площадью разлились скрипучие звуки шарманки.

— Здравствуй, хромой родственник, — окликнул Ангренажа долговязый старик живописной наружности — потрепанный рабочий комбинезон и куртка, на шее широкий клетчатый шарф с перекинутыми на спину концами, из под полей широкополой шляпы торчат сальные седые космы.

Старик с остервенением крутил ручку ящика из красного дерева. Ангренаж сморщился, словно хлебнул уксуса.

— Старик Петр уже на посту, — вздохнул он. — Сейчас я познакомлю вас с еще одним наследником старого мастера. Прошу, не обращайте внимания на его болтовню. Петр выжил из ума лет десять назад.

— Аннет, господин Молинаро, — позвольте представить Петра Колезвара, прапрапра- ну и так далее… внука мастера Жакемара, — сухо произнес Ангренаж, когда компания приблизилась к шарманщику. Аннет вежливо поздоровалась. У шарманщика было темное морщинистое лицо, пустые голубые глаза и слюнявый рот. На плече у него сидела мохнатая рыжая кошка, вторая, черная, развалилась у ног. От шарманщика несло кошачьей мочой и пивом. Рядом, прислоненный к фонарю, стоял велосипед. Неуклюжая старинная модель, на которой двести лет назад мог разъезжать сам мастер Жакемар.