— А-а-а… — застыла Маша. — Как это можно сделать? Ну, успех или любовь?

— Иллюзии… — пожал плечами Илья. — Человек выходит из собственного мира и оказывается в мире заблуждений. Влюбляется в кого не следует, неожиданно втягивается в грязные аферы… О последствиях Марут не предупреждает — он лишь дает то, что человек желает получить. За ту цену, которую тот готов заплатить.

— А кто покупает эти… средства? — с сомнением поинтересовалась Маша.

Илья расхохотался:

— Желающих хоть отбавляй! Знала бы ты, какие за это деньги платят! Я тебе могу такие имена назвать…

Илья вынул порошок и прочитал на этикетке: «Размешать в стакане водки, добавить три столовые ложки перца, довести до кипения и выпить залпом».

— Проверим? — с неохотой предложил Илья.

Маша вытянула руку, и желтое такси рвануло к тротуару.

29 марта, 17.00

«Йескафе» был триумфом. Начальство приказало загнать всех сотрудников в зал для переговоров и торжественно сообщило, что Наташу в срочном порядке назначают первой заместительницей Клима.

«Гадюка!» — думала любовница Клима. Дамочке было лет сорок. Она возглавляла творческий сектор. Сотрудники от нее волками выли — все идеи ей казались либо чересчур смелыми, либо слишком молодежными. Больше всего она боялась потерять клиентов. Из-за этого одна реклама «Сити-смарт» была похожа на другую. Синяки под глазами и желтые виски дамочка прятала под таким густым загаром из солярия, что казалось — ее обмазали гуталином.

«Убью!» — мрачно фантазировал Наташин коллега в дешевом костюме, который он выдавал за «Поль Смит». Коллега всегда был полон рабочего энтузиазма и вечно занят, но когда надо было сдавать проект, выяснялось, что ничего не сделано.

«С кем она переспала, чтобы получить эту должность?» — завистливо гадала художница. У художницы было вытянутое лицом, прическа «ежик» и красные волосы. Она всегда замечала, если между коллегами вспыхивали романтические отношения. А заметив, непременно ожидала, что роман закончится крахом и страданиями влюбленной дурехи.

«Она приходит ко мне в плаще, под которым ничего нет, распахивает его и падает на колени… Она сгорает от страсти и умоляет меня взять ее…» — воображал заведующий юридическим отделом. Это был типчик без шеи, у которого была нервная привычка резко дергать головой вправо. Таким образом он поправлял длинную прядь, закрывавшую лысину.

Единственная, кто не желал Наташе смерти, не мечтал с ней переспать или послать ей конверт с сибирской язвой, была Ира. Она вспоминала, каким хорошеньким был вчера Клуни в «Скорой помощи». И представляла, как бы все случилось, если бы он был врачом, а она — пациенткой…

«Хороши! — восхитилась Наташа. — Ну, держитесь! Сейчас я вам покажу!»

— Все очень рады… энергичная… под руководством… — бубнил Клим. — Ну, кто-нибудь хочет поздравить?..

К собственному удивлению, любовница Клима встала, вымученно улыбнулась, откашлялась и произнесла:

— На мой взгляд, единственным достоинством этой, так сказать, заместительницы являются чересчур вольные, больше сказать — неприличные наряды… — Судя по выражению лица, дамочка не очень понимала, почему с губ срываются именно эти слова. — А также толстая задница. И вот этот многообещающий взгляд, которым она смотрит на мужчин… Я считаю, что таким нахалкам место на панели, а не в приличном заведении! Да ее взашей нужно гнать, чтобы она на чужих мужиков рот не разевала! Если тебе под сорок и у тебя — хочешь не хочешь — грудь уже лежит, а не торчит, как у некоторых, то всех таких молоденьких сучек хочется передушить! Никто не знает, как это тяжело — делать вид, что тебе плевать, и верить, что он, — она ткнула в Клима, — давно со своей женой не спит… А-а-а! — Она упала в кресло и разревелась.

К ней бросились, поднесли стакан с водой. Едва все оправились от выступления истеричной любовницы, вскочил юрист:

— Я совершенно с вами не согласен! У меня жена такая же психопатка! — Он ткнул пальцем в Климову любовницу. — Она всеми днями зудит, что у меня секретарши молоденькие и хорошенькие и не прочь с начальником-то… Она меня так затюкала, что у меня на нее третий год не стоит. Я вынужден обращаться к проституткам! Поэтому когда я вижу такую сексуальную женщину, как Наташа, я представляю, как она врывается в мой кабинет, ложится на стол, раздвигает ножки, а на ней нет трусиков, и…

Юриста кое-как оттащили. Брызнули ледяной водой, но он, отфыркиваясь, все еще продолжал нашептывать о своих фантазиях. Собрание было безнадежно испорчено. Сотрудники хихикали, шушукалась, сплетничали… Неожиданно слово взял коллега, мечтавший занять новое Наташино место.

— Спокойно! Господа, опомнитесь, мы же не на базаре! — рассудительно начал он. — Не надо устраивать балаган из-за того, что на руководящие должности назначают хитрых и расчетливых прошмандовок, готовых лечь под кого угодно, лишь бы добиться…

— Да! — завопила вдруг на всю комнату художница. — С кем, с кем здесь нужно трахнуться, чтобы запомнили, как тебя зовут, а?

На все это представление Наташа смотрела не без удовольствия. Упреки и оскорбления ее, казалось, веселили. Наконец она взяла сумку и, посмеиваясь, пошла на выход.

— Полезно услышать, что о тебе думают друзья и соседи, — прошептала она, склонившись над Ирой.

Та открыла было рот, но тут же захлопнула.

— Вот и умница, — похвалила Наташа и выскользнула в коридор. — Останься, сейчас начнется самое занятное. Они начнут ссориться друг с другом. Только молчи, никому не отвечай. Позвонишь мне вечером, расскажешь, чем дело кончилось.

29 апреля, 22.46

— Ну! — настаивала Маша. — Пей же давай!

— Не тормоши меня! — огрызался Илья. — Ты что, думаешь, это сливовый компот?

— Почему сливовый? — удивилась Маша.

— Ну клубничный! — буркнул Илья. — Какая разница? Сейчас, — произнес он добрее, заметив несчастный Машин взгляд, — наберусь храбрости…

Напиток был темно-коричневый, с сопливыми комками, кружившимися по стенкам стакана. От снадобья разило спиртом. Илья взял стакан в руку, понюхал, дунул, поморщился. Наконец с залихватским криком «И-ии… опс!» залпом выдул две трети и тут же повалился на пол. Вены на его теле вздулись, а одна, особенно заметная — на виске, часто-часто билась. Маша бросилась к нему, но Илья выставил вперед руку, пробормотал: «Всехршо» — и отключился.

Перепуганная девушка схватила стакан, обвела изнутри пальцем. Попробовала на вкус. Воровато оглянулась на бездыханного Илью и допила остатки. Ей почудилась, что она хлебнула раскаленного подсолнечного масла. Горло обожгло и защипало так, что на глазах выступили слезы. Жар неожиданно сменился холодом — в животе покалывало так, как это бывает с отмороженными ногами, если их подставить под горячую воду. После чего на Машу обрушилась слабость, ноги подкосились, и она упала, опрокинув помойное ведро.