Сам шеф пребывал в состоянии полуобморочном, из которого его не вывели даже титанические усилия Эллы Арнольдовны.

Еще бы!

За полгода ушло в никуда больше четверти миллиона долларов. Эти расходы еще можно было как-то списать на форс-мажор, на непреодолимые обстоятельства, если бы все остальные дела шли нормально.

Но в последнее время и стопроцентные, казалось бы, аферы, или, как их сам Вертяков именовал, «проекты», все чаще завершались сплошным геморроем. Все беды начались с нападения на «мерседес» прошлым летом, когда так и не нашли, кто подстроил аварию и прикарманил больше ста тысяч зеленых американских рублей. Потом – облом с французским детским домом, потом трагедия в кедровнике и очень дорого – в прямом смысле слова – обошедшаяся Вертякову московская комиссия. Или сначала заповедник, а потом детсад? Неважно…

В начале года «Терем» снова перешел путь районной администрации, выиграв тендер на строительство на берегу Томи зоны отдыха с мини-аквапарком, финансируемое голландцами. Вертякову не перепало ни копейки. Еще парочка сулящих выгоду дел закончились ничем…

А теперь опять зашевелился в Москве Михайлов.

Требует денег, чтобы прикрыть район от возобновления дела о кедровнике. Хотя доходят слухи, что он сам же эту историю и раздувает. А собранные с таким трудом бабки уводят прямо из рук курьера, которому приспичило вдруг отбрасывать копыта прямо посреди ресторана в аэропорту…

– Нет, Борис Тимофеевич, – убежденно долдонил Зубило, – не похоже на подставу. Случай, бляха, чтоб его…

– Какой случай, Анатолий! Человек поел, на пол брякнулся, а тут его чемоданчик и поменяли. Все спланировано. И красиво спланировано…

– Нет, Борис Тимофеевич. Очень трудно так спланировать. Надо было знать, что Серегу в ресторан потянет, – начальник охраны поморщился, – хотя да, это как раз очевидно было. Но кто знал, что он чай закажет? Что Ленка – знаю я ту буфетчицу давно уже – в чай заменитель халявный вместо сахара подсыплет. У нее мужик на заводе работает – фруктозу мешками тащит. А сэкономленный сахар она толкает. Мелочь, конечно… Но не в том суть. Врач сказал, что это – обычная аллергия. Причем, не исключено, что отек – реакция на совокупность продуктов. Невозможно было просчитать, что он возьмет и рыбу, и пиво, и фруктозу в чае. На девяносто девять процентов случай! Иначе надо считать, что и буфетчица, и «скорая помощь» – тоже куплены.

– И «мерседес» – случай?

– Не знаю. Там мы вообще концов не нашли…

– Вот и за это тебе очко порвать надо. Впрочем, не о том сейчас речь. Если это не подстроено – кто подменил «дипломат»?

– Скорее всего, тот мужик, что в ресторане сидел. Непонятно, правда, зачем он это сделал. Нужно было знать, что в кейсе – зелень. Может, следил просто. А подвернулась счастливая случайность – воспользовался…

– А его кейс?

– У нас. Никаких наметок. По зубной щетке его не вычислить. На одежде и белье – никаких меток. Нет ни документов, ни записной книжки. Даже просто записочек на клочках бумажки нет…

Вертяков с этим мириться не хотел.

Ему нужен был виновник. И Борис Тимофеевич упорно его искал. Мысли его метались из стороны в сторону, бежали в который раз по одному и тому же кругу, но зацепиться было не за что. И если пропажу прошлой суммы в сто тридцать зеленых тысяч еще как-то можно было связать с появлением в здешних местах господина Боткина, то этот случай к американцу как-то совсем не вязался. А на кого еще повесить все свои тридцать три несчастья, в голову Борюне не приходило никак.

Надо бы с Элкой посоветоваться, подумалось вдруг районному боссу.

Она – баба умная…

* * *

Малина зашухарилась наглухо.

Кислый бродил по дому, распахивая ногами двери и ошалевшими глазами всматривался в пустые комнаты, готовый стрелять, заметив малейшее движение. Но все его «шестерки» надежно сховались за мебелью, а рассчитывать на то, что пленник до сих пор оставался в доме, было наивно, если не сказать – смешно.

Тем не менее старший Вертяков, поигрывая волыной, упорно обходил помещения и монотонно цитировал президента:

– Кто не спрятался – я не виноват, кто не спрятался – я не виноват…

С такого расстройства он вполне мог пальнуть в первого попавшегося. И только потом начать разбираться, кто же это был.

От греха подальше спрятались все, один только Клещ уже ничего не боялся.

От его трупа, валявшегося в подвале, несло общественным туалетом. Скривив нос, Кислый изо всех сил засандалил тупоносым ботинком трупу по ребрам. Труп колыхнулся и завонял еще сильнее. Кислый выругался, давая фору в три этажа любому сапожнику, и пнул мертвого гиганта еще раза четыре. Потом плюнул на мертвого Клеща и – мрачнее тучи – вышел вон из подвала.

Отбросив в угол не пригодившийся пистолет, он призадумался.

Раз уж Тимур удрал, то побежал он, разумеется, к американцу, и теперь тому уже все известно.

А коли так, то и он, Кислый, сидеть сложа руки не станет. Все-таки хотя и не было доказательств, но сильно подозревал Кислый, что уничтожение банды Стеньки Разина, да и разгром зоны – дело рук этого американского Водкина или как его там…

Тут и доказательства не очень-то были нужны.

Просто не было ни в областном центре, ни в любом из районов силы, способной на такие подвиги. Да и начались все эти неприятности именно с появлением в округе американского хлыща.

Очередным сухим поленом в костер подозрений упало сообщение Скрипача о том, что крупную партию оружия в какой-то особняк на Чулым доставляли аккурат перед тем, как какие-то коммандос разнесли зону в клочья. Поэтому, хоть и не мнил себя Кислый прокурором, он уже заочно приговорил Знахаря – по косвенным уликам. А отсутствие улик прямых свидетельствовало лишь о том, что заокеанский недруг оказался очень непрост. Одно лишь было непонятно – на хрена эта зона ему сдалась?

Впрочем, неважно.

Зато важно было то, что американский Водкин теперь был предупрежден и, следовательно, вооружен. И хорошо, если он не станет сразу принимать ответные меры. А может, его людишки уже малину со всех сторон взрывчаткой обкладывают? Кислый поежился.

Да, надо поспешать.

Ведь даже если и не нападет американец первым, поосторожничает, то уж наверняка примет все возможные меры к укреплению своей фазенды. Нельзя ему давать на это время. Нельзя.

Кислый снял телефонную трубку.

– Борюня? Здорово, братан! Нужно срочно побазарить, перетереть кое-что… Да не ори ты, салага, если бы не срочно, я бы тебя от дел не отрывал. Ну, на когда стрелку забиваем?…

* * *

Кислый, вопреки обыкновению проводить самые важные встречи на чугунной скамейке в парке Молодоженов, где секретность разговора была гарантирована самой обстановкой, назначил Борюне встречу в том же шалмане «Шконка», где они когда-то впервые обсуждали проблему заповедного кедровника.