Плюханова М. Б. (1996). О национальных средствах самоопределения личности: самосакрализация, самосожжение, плавание на корабле // Из истории русской культуры. Т. III (XVII – начало XVIII). М.: Школа «Языки русской культуры». С. 380–454.

Победоносцев К. П. (1993а). Великая ложь нашего времени // Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. М.: Русская книга. С. 31–59.

Победоносцев К. П. (1993b). Суд присяжных // Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. М.: Русская книга. С. 151–157.

Прение (1859). Прение литовского протопопа Лаврентия Зизания с игуменом Илиею и справщиком Григорием по поводу исправления составленного Лаврентием Катехизиса // Летописи русской литературы и древности: В 5 т. Т. 2. Отд. 2 / Изд. Н. С. Тихонравов. М.: Типография Грачева и К. С. 80–100.

Разномыслие в СССР и России (2010). Разномыслие в СССР и России (1945–2008): Сборник материалов научной конференции 15–16 мая 2009 / Под ред. Б. М. Фирсова. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Ротар И. (1900). Епифаний Славинецкий, литературный деятель XVII века // Киевская старина. № 12.

Свод Законов (1832). Свод Законов Уголовных. СПб.: Тип. II отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.

Сергеевич В. И. (1878). Откуда неудачи екатерининской законодательной комиссии // Вестник Европы. № 1.

Серман И. З. (1973). Русский классицизм. Поэзия. Драма. Сатира. Л.: Наука.

Словарь (2008). Словарь русского языка XVIII века. Вып. 19. Пенат-Плангерд. СПб.: Наука.

Смит Д. (2006). Работа над диким камнем: масонский орден и русское общество в XVIII веке / Авториз. пер. с англ. К. Осповата, Д. Хитровой. М.: Новое литературное обозрение.

Срезневский И. И. (2003). Материалы для словаря древнерусского языка. Т. III. М.: Знак.

Стенник Ю. (1985). Русская сатира XVIII века / Отв. ред. Г. Н. Моисеева. Л.: Наука. С. 12–64.

Тамарин Д. (2013). Академик вранья // Газета «Своим именем». 2013. № 20. 14 мая [http://coollib.com/b/244161/read].

Успенский Б. А. (1996). Раскол и культурный конфликт XVII века // Успенский Б. А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Школа «Языки русской культуры». С. 333–367.

Фонвизин Д. И. (1959). Опыт российского сословника // Фонвизин Д. И. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1 / Под ред. Г. П. Макогоненко. М.; Л.: Гос. изд-во художественной литературы. С. 222–235.

Фукс В. Я. (1889). Суд и полиция: В 2 ч. Ч. 1. М.: Университетская типография.

Хархордин О. В. (2011). От засилья общественности к силе публичного действия? // От общественного к публичному / Науч. ред. О. В. Хархордин. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге. С. 504–522.

Черная Л. (1989). Концепция личности в русской литературе второй половины XVII – первой половины XVIII века // Развитие барокко и зарождение классицизма в России XVII–XVIII веков / Отв. ред. А. Н. Робинсон. М.: Наука. С. 220–231.

Черных П. Я. (1999). Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. II. Панцирь-Ящур. М.: Изд-во «Русский язык».

Чечулин Н. Д. (1907). Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. СПб.: Тип. Императорской Академии наук.

Чижевский Д. И. (2007). Гегель в России. СПб.: Наука.

Элиас Н. (2001). О процессе цивилизации. СПб.: Университетская книга.

Юности честное зерцало (1740). Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению. СПб.: Императорская Академия наук.

Ястребцов И. М. (1833). О системе наук, приличных в наше время детям, назначаемым к образованнейшему классу общества. 2-е изд. М.: Университетская типография.

Calhoun C. (1992). Habermas and the Public Sphere / Ed. by C. Calhoun. London: The MIT Press.

Gleason W. J. (1981). Moral Idealists, Bureaucracy and Catherine the Great. New Brunswick, New Jersey: Rutgers University Press.

Habermas J. (1989). The Structural Transformation of the Public Sphere: An Inquiry into a Category of Bourgeois Society. Cambridge: Polity Press.

Jones W. G. (1982). The Polemics of the 1769: A Reappraisal // Canadian-American Slavic Studies. Vol. 16. № 34. Fall – Winter.

Raeff M. (1985). Understanding Imperial Russia: State and Society in the Old Regime. New York: Columbia University Press.

Rose R. (1955). Twelve Angry Men: Stage Version by Sherman L. Sergel. Chicago: The Dramatic Publishing Company.

Глава 3. Литература правовой популяризации и употребление языка (конец XIX – начало XX века)

Мишель Тисье

© М. Тисье

Что такое публичный язык? Какие элементы, семантические и стилистические, необходимы для такого языка? Если принимать противоположность двух преобладающих регистров языка в российской социальной действительности – официального и приватного регистров[63], – какое отношение с каждым из них может иметь публичный язык? С одной стороны, понятно, что важно задать эти вопросы в поисках эффективной коммуникации в общественных обсуждениях в современной России. С другой стороны, не менее важно рассмотреть, как сложилась сама противоположность между официальным и приватным регистрами и когда и как впервые в российской истории возник вопрос о возможности установить нечто похожее на публичный язык.

С этой точки зрения интересно изучать дореволюционный период российской истории: конец XIX – начало XX века, когда легитимность самодержавия становилась все менее очевидной. Это было время быстрых перемен и растущей критики существующих иерархий в социальном и культурном отношениях, с использованием представлений о демократии и о необходимости окончательного освобождения «народа». Тем не менее вряд ли наше современное понятие о «публике» – и, следовательно, о так называемых публичных дебатах – может совпадать с преобладающими в ту эпоху представлениями о «народе», его жизни и его культурном уровне. Как это ни парадоксально, само понятие «общество» оставалось еще тесно связанным с теми строгими иерархиями, которые так сильно критиковались образованной частью населения, считавшей себя «обществом». Кажется, что определенный уровень образования был непременным условием, позволявшим принимать участие в «общественных» дискуссиях. Поэтому противоположность официального и приватного регистров вряд ли была самым важным различием в связи с развитием и проведением подобных дебатов. Важнее был доступ к определенному уровню образования, даже по мнению тех, кто видел в «простом народе» основу желаемого преобразования политического и социального порядка.

С этих позиций можно рассмотреть различные формы деятельности второй половины XIX века в области образования, инициированные как государством, так и обществом. В этой области не существовало государственной монополии. При этом, хотя инициаторы негосударственных проектов воспитания «народа» часто видели свои действия как противоположные правительственной политике, их содержанием была скорее общая забота о росте образованности «народа» и о необходимости преодоления ощущаемой отсталости российского населения в сравнении с европейскими странами. Оппозиция тому, что ассоциировалось с официальным миром, не обязательно значила явное и систематическое отвержение официального регистра. Данный регистр был языковым орудием