— Но, если честно, это задание для меня слишком простое. Так что предлагаю подняться наверх и выпить по чашечке чая.

— О, это восхитительная мысль. А мальчика мы оставим здесь?

— Я не мальчик! Я бард!

— Он забавный, — говорит дама с улыбкой.

— Да, предлагаю оставить его здесь. И выключить свет. Пусть посидит, покараулит, — вторит Аид.

Складываю руки на груди. Внешне я все еще абсолютно спокоен. Но уже начинаю понимать, прочему мой народ так ненавидит светлых.

— Что ж, пойдемте. Мне вчера привезли прекрасные листья нового сорта жасминового чая. Я попрошу заварить его для нас.

— Вы бесподобны.

— Я знаю.

Так, кокетничая и флиртуя, они и прошли мимо меня и поднялись по ступеням. Очень хотелось что-то сказать и пнуть кое-кого. Но темные не опускаются до уровня мелких пакостей. Наша гордость и сила воли неколебимы. Так что я отомщу чуть позже, но сполна.

Итак, свет погашен, дверь закрыта, и только запах колбасы и близость бочек с вином отвлекают меня от поставленной задачи. Хорошо, что в темноте я вижу лучше любой кошки. Шевельнув ушами, прислушиваюсь к окружающим звукам. Вроде все тихо. Так что… если я возьму вот это яблочко и выпью вот из этого краника… Так, а где кружки? И стаканов нет. Хм, придется лечь на пол и открыть рот.

А это даже забавно. Лежать на полу, ловить губами струйку самого вкусного вина из всех, какие я когда-либо пробовал, и стараться глотать с той же скоростью, с которой оно попадает в горло. Вкусно. А теперь закрыва-аем краник. И кусаем яблочко.

Чавк, мням. Хорошо.

А теперь вот из этой бочки.

Так бы лежал и не вставал. Хоть бы эта собачка еще дня три не находилась. Я и без всякой оплаты готов здесь дневать и ночевать. Такие запасы… Обожаю этот подвал.

Нашел гитару. Самую что ни на есть настоящую. Стояла в углу между свернутых в рулоны ковров и потемневшей от времени серебряной посуды. Вытащил один ковер и расстелил его в центре кладовой, после чего налил в кувшин из серебра еще вина и сел на него со связкой сушеных грибов на шее.

Тянет на лирику. Хочется… чего-то светлого, что взяло бы за душу и не отпустило. Где там мой блокнот? И уголек. Настоящий бард никогда и никуда не ходит без бумажки и остро заточенного уголька. Надо будет наведаться в местный магазин к гномам. Говорят, они умеют помещать уголь в деревянный стержень, что сильно облегчает процесс написания письма.

Итак… бздынь… бздынь… кусаю сосиску (стараюсь не думать, что совсем недавно то, из чего ее сделали, хрюкало), пью вино, начинаю… творить.

Дорогая моя колбаса,

Ты нежна, как цветов лепестки.

Твоя плоть и бела и красна,

Наконец-то с тобой мы одни.

Страстно губы к тебе приложу,

И, вонзая в кусочки клыки,

Я съедаю свою колбасу,

Забывая про дни и часы.

Не нужны мне ни зелень, ни мох,

Ни сверчки, ни тушеный омлет.

Дорогая моя колбаса,

Знай, вкуснее тебя в мире нет.

Задумчиво сижу, смотрю на гитару и улыбаюсь. А неплохо получается. И вкусно. Народ в таверне меня явно поддержит. Надо продолжать, пока муза со мной. А то что-то в последнее время я много нервничаю и почти совсем не сочиняю. Это неправильно. Теперь баллада! Ибо петь нужно не только о еде, но и о прекрасном. Ну вот, к примеру. Принц, принцесса. Она умирает со скуки в башне, он едет ее спасать, забывает обо всем и целует каждую ночь ее портрет…

Нет, банально. И потом, ни один нормальный принц в наше время не то что к башне не станет добираться, из дворца-то выйти не захочет ради дамы. Ему и без того все привезут, развернут и покажут. Он только должен пальчиком ткнуть и выбрать то, что привлекло внимание и аппетит. А в балладе нужны чувства, романтика. Нужно что-то такое… есть! Придумал! Сказ о красавице и безнадежно влюбленном в нее чудовище. А что? У чудовища шансов мало, но ее сердце растопит его… напористость. А то все одна да одна. Так и состариться недолго.

Итак.

Она была-а актрисою-ю и даже меж маркизами-и

Блистала красото-ою и умом.

В душе ее таи-инственной сплетались ложь и и-истина,

Хоть было это сло-ожным ремеслом…

Нет, не то. Ощущение, что это уже где-то было. Да и… на лирику как-то тянет. Хочется чего-то серьезного, прекрасного. И не о колбасе или этих пищащих девках, по которым сохнут принцы, впитавшие с молоком кормилицы сказки о непорочных девах, готовых на все после спасения из высокой башни. Да и где это видано, чтобы девушка на первом же свидании влюблялась сразу и навеки в потного грязного мужика, только что зарубившего дракона, а потому залитого его кровью по самые уши. В лучшем случае — упадет в обморок. В худшем — завизжит и огреет табуреткой. Принцессы в наши дни бойкие пошли. Вот и моя невеста сказала, что сделает из меня мужика после свадьбы… Причем сказала это таким тоном и так при этом посмотрела, что я ей как-то сразу поверил. Сделает. И буду я бесчувственной машиной убийства, готовой выполнять все ее прихоти, лишь бы не пилила и не била. А невесте всего сто!

Ну уж нет. Не будет такого, чтобы я — и боялся бабы! Моя муза… моя муза будет нежная, ик. С тонкой, ранимой душо-ой, ик. Чистая, короче, и невинная. Так… что-то я перебрал малек. Но вино тут отличное.

А вообще я считаю, что любить должны оба. И сразу. Только тогда что-то и выйдет. Сколько есть баллад о прекрасной любви, где оба готовы отдать жизнь друг за друга? И ведь отдают! Моя любимая баллада — о гноме и эльфе. Невозможная любовь! Трагедия межрасовых отношений! Но девушка заслонила парня от стрелы отца, а гном перебил половину эльфийского отряда, прежде чем умер от многочисленных ран. Говорят, перед смертью он больше напоминал ежа, чем гнома, так густо его нашпиговали стрелами. А зачем? Ну вот чем бы им помешал гном в лесу? Ведь лю-юбит. Так нет, надо вернуть девушку домой, срочно выдать за самовлюбленного идиота вроде Аида и смотреть, как она столетиями загибается от скуки. Н-да.

Беру гитару, надеваю на голову капюшон и тихо наигрываю первые аккорды. Я, кстати, нашел подсвечник и свечки со спичками. Видать, не один я тут по ночам тусуюсь. Ну и отлично. Свет свечи — он… умиротворяет. Сейчас бы еще песню хорошую сочинить, и больше вообще ничего не надо от жизни. Ну вот, например…

В ее глазах таится волк,

Улыбка клыки обнажает.

Она знает в оружии толк.

Она выживает.

Ты стремишься ее догнать,

Мечтаешь сделать своею.

Но тебе не дано понять —

Что с нею.

Цепи, раны, клыки войны

Не заденут душу.

Хоть отчаянно ищешь пути —

Ей не нужен.

На коленях будешь стоять

Перед нею.

И ловить ее гордый взгляд.