Но наши отношения с того дня изменились. Большинство людей живут в своих закрытых мирках. Я как-то проехала сто сорок три мили, следя за человеком, который и в ус не дул. Он ни разу не взглянул в зеркало заднего вида. У людей слишком много забот в голове, чтобы замечать происходящее вокруг. Поэтому случается столько автомобильных аварий. И все же эволюция грамотно распорядилась имеющимся в ее расположении скудным материалом. Когда мы, ведя расследование, влезаем в чью-то жизнь, мы избегаем встречаться взглядом с объектом наблюдения. Мы смотрим на его галстук, куда угодно. Потому что если встретиться взглядом с человеком, он навсегда запомнит твое лицо. Даже если он не очень умен, его мозг все равно запустит какую-то программу и внесет тебя в память. А тебе, когда столкнешься с ним, на улице спустя несколько дней, вовсе ни к чему быть узнанной.

Когда Джек был рядом со мной, мне всегда казалось, что он витает в облаках, что его мысли где-то далеко. Меня это нервировало, но и успокаивало в то же время. Не люблю, когда меня преследуют вниманием, от этого я начинаю чувствовать себя неуверенно, задыхаюсь, как говорится. Что бы там ни занимало мысли Джека, не позволяя его душе полностью слиться с моей, даже когда физически он был рядом, — я была этому благодарна. Есть мужчины, которые стремятся полностью завладеть душой и мыслями своих женщин. С Джеком я могла быть спокойна: мой мужчина не был таким.

И все же в ту ночь, когда я вернулась от Гая, инстинкт шепнул Джеку, что что-то не так. Он это почувствовал, несмотря на углубленность в себя. Ничего особенного не было в моем позднем возвращении домой или в том, что я уклонилась от ответа. Но Джек, казалось, уловил перемену шестым чувством.

Впервые, я ощутила, что его мысли не блуждают где-то далеко. Он вел себя, как влюбленный мужчина, понявший, что может потерять возлюбленную. Он стал напористым и страстным. Как в рассказах о жгучей южной любви. Мне это не понравилось.

Еще одно из запоздало оцененных изречений моей бабушки Нелли: «Будь осторожна в своих желаниях». Но мне было девятнадцать — возраст отрицания и стремления к независимости. И, не прибегая к такой прогрессивной форме общения, как слова, я дала Джеку понять, что предпочитаю его прежнюю отстраненную манеру поведения.

Он тут же сменил тактику. А я убедила себя в том, что поступила правильно. Не хватало еще, чтобы он получил право что-то от меня требовать! Это было против моих правил. Мне удобнее было думать, что я для него — приятное времяпрепровождение, и только. Как и он для меня. Я, конечно, понимала, что при более или менее постоянных отношениях один партнер вправе ждать от другого поддержки и заботы. Но приятнее их оказывать, зная, что это твой подарок, а не обязанность. Доброта сходит на нет, превращаясь в долг. Ведь есть разница — хорошо тебе с человеком, или вы обязаны быть вдвоем. Джек с легкостью вернулся к своей саркастической манере общения. Вот почему я так удивилась, когда через пять месяцев, на Рождество, он предложил мне выйти за него.

Про свадьбу вы уже знаете. Мы с Габриеллой по-разному смотрим на это событие. Для нее бракосочетание — праздник вечной любви. Я же смотрю на него — да и на все внешне знаменательные события жизни — как на возможность заработка для других. Возможно, я так думаю из-за случившегося между мной и Джеком разрыва. Наверное, мы могли бы пережить и то, что я была неумелой хозяйкой, и то, что он постоянно был в отъезде. (Кстати, прежде чем утверждать, что в разлуке любовь крепнет, я посоветовала бы вам проверить это на себе, заодно и убедиться, любите ли вы своего партнера.) Но однажды, спустя некоторое время, мы с Джеком пошли на обед к моей подруге Эви.

Я знала Эви сравнительно недавно. Меняя работу за работой, она несколько недель проработала в моем агентстве — вела слежку, а затем ушла на телевидение в отдел рекламы. Я многое рассказывала ей о себе. В частности, она знала о Гае.

Я не преувеличиваю, говоря, что Эви, с ее шикарным хвостом из волос цвета меда, запросто могла бы подцепить Гая, если бы захотела. Она сидела напротив меня в нашей комнатушке, когда шеф подвел его к моему столу, и поэтому видела, как под впечатлением от Гая я перестала грызть ручку и открыла рот. Именно поэтому она не стала ничего предпринимать. Я не большой знаток молчаливых уговоров между подружками, но тут даже мне было ясно, что Эви, любезно уступив мне Гая, вправе требовать от меня подробностей того, что именно она потеряла в его лице.

Ну, короче, когда Эви пригласила нас на обед, мы с Джеком были женаты уже пять месяцев. Все это время мы с ней не виделись, так что только тогда у нас появилась возможность поболтать. Тот тип, с которым тогда жила Эви, утащил Джека в соседнюю комнату, чтобы показать ему топчан собственного изготовления. Этот парень был довольно живописный, но ужасный зануда. Наблюдая за тем, как Эви перекладывает из горшочка в кастрюлю полуфабрикат «Цыплята на вечер», я рассказывала ей о том, как Гай принял решение, изменившее мою жизнь.

Она отбросила с лица шелковую прядь волос:

— Значит, ты позвала Гая к себе потрахаться. Но поскольку он не захотел напрягаться ради секса — лезть в машину и ехать целых де сять минут, он тебя выставил. И именно в ту ночь Джек покорил тебя, притащив душистый горошек и шампанское. Боже мой, Ханна, если бы Джек про это знал, вряд ли бы он на тебе женился.

За нашими спинами послышался громкий стук — это Джек поставил свой бокал на стол с такой силой, что ножка бокала сломалась.

— Ты чертовски права, — произнес он, и этим наш брак закончился.

Когда он захлопнул за собой дверь, я увидела лицо Эви. На нем застыла улыбка, полная ужаса. После этого мне как-то не захотелось продолжать разговор, и наше знакомство прекратилось с того момента, как от меня ушел Джек.

А произошло это как раз на следующий день.

Я знаю, все это выглядит экстремально. Самое смешное, что, по-моему, только тогда я начала понимать своего мужа. Все время до той ночи, когда были шампанское и душистый горошек, он был убежден, что у нас эксклюзивные отношения. А тем временем его подружка старалась организовать себе трах с другим парнем. Джек меня любил, а я не верила его чувствам. Чтобы я в них поверила, ему, наверное, оставалось построить для меня Тадж-Махал.

— Выходит, ты трахалась с тем парнем.

— Нет! Ну… да. Один раз. Сто лет назад. Но не в ту ночь! Тогда мы только целовались… Ничего… серьезного.

От моих объяснений все запуталось еще больше. Оправдываясь перед ним, я в панике потеряла пятьдесят очков своего ай-кью. Мысли метались, я не могла четко отвечать на вопросы Джека. Юмор был вот в чем: только в состоянии острого стресса я поняла, что Гай для меня — ничто, а Джек — все. Я с ужасом наблюдала, как он складывает два и два и получает пять: недавно он часто уезжал… я к нему холодна… я его обманула… сейчас… тогда… какая разница?

Он мог выставить меня из квартиры, но вместо этого сам переехал к своей старшей сестре Маргарет в Ричмонд- Я звонила ему туда, пыталась еще раз объясниться — более внятно, но в глубине души я твердо знала, что все это зря. Джеку в душу навсегда закралось сомнение, а ему нужна была стопроцентная уверенность. Он слишком горд, чтобы соглашаться на меньшее. Родителей не выбирают, но жену можно выбрать. А тут оказалось, что он сделал неправильный выбор.