Апис указывает, что идея передачи оружия принадлежала Малобабичу: «Несколько дней назад я вызвал Малобабича в Белград, чтобы договориться о дальнейшей работе и дать ему наставления. В этот раз мы обсуждали, как гарантировать доставку донесений нашими доверенными лицами в самых тяжелых условиях. Малобабич сказал мне, что есть потребность в том, чтобы носители донесений (курьеры), а также доверенные лица – те, кто порешительней, – имели при себе какое-нибудь оружие для самообороны. Вооружить их Малобабич предложил револьверами. Я с этим согласился и одобрил его намерение взять с собой четыре револьвера и необходимое количество патронов». Далее Апис объясняет, что он, руководствуясь соображениями секретности, полагал, что в это дело следовало посвятить как можно меньше лиц, в том числе и официальных. Малобабич обратил внимание на то, что члены «Народной одбраны» проявляют большое любопытство в связи с его работой на генштаб (на Аписа – М. Б.). Апис заявил, что не занимался «вооружением нашего населения в Боснии»[107], что ему ничего не известно о переправке бомб. В конце рапорта, касаясь заявлений полиции, Апис потребовал от компетентных военных органов «принять необходимые меры и уведомить Народную одбрану, что если она и уполномочена действовать за границей, то ей надлежит помогать, а не препятствовать работе Гл. генерального штаба. Кроме того, любопытство ее членов к активности военных властей за границей неуместно и выходит за рамки стоящих перед ней задач. Что касается полицейских властей, то прошу издать необходимые распоряжения, дабы предотвратить ущерб деятельности Гл. генерального штаба, а также избежать трения и конфликты в процессе оной»[108].

Что касается оружия, упоминаемого в рапорте, то следует указать на одну деталь. Часто упускаемая из вида она позволяет оценить, насколько соответствуют действительности и показания Аписа, в 1917 г. взявшего на себя ответственность за покушение, и сегодняшние утверждения о связи молодых заговорщиков с «заказчиками». А именно, в ходе ареста Аписа были конфискованы квитанции и счет за приобретение четырех револьверов типа «Наган», выданные скобяной лавкой «Драгомир Здравкович и сыновья». 26 января 1917 г. на допросе Димитриевич заявил, что эти револьверы отправились «в Боснию в качестве личного оружия наших доверенных лиц». Из документов следствия – заявлений свидетелей и ордера, выданного сербскими органами на арест Малобабича, – следует, что он переправил в Боснию бомбы, ранее привезенные Лазарем Бикицким из Сербии в Хорватию. Кроме того, как мы уже знаем, проводилось расследование в связи с четырьмя револьверами и патронами к ним, которые Милан Врачарич из с. Бадовинцы должен был передать в Боснию Малобабичу. После войны история их переправки в июне 1914 г. обросла новыми деталями. Один из исполнителей Йефта Евтич признался Д. Любибратичу, что оружие утопили в Дрине при появлении австрийских пограничников[109]. Так или иначе, факт остается фактом – совершившие покушение молодые заговорщики перешли границу до того.

Об этом стало известно, когда австро-венгерские власти добрались до некоторых документов сербской пограничной службы и присовокупили их к обвинительному заключению на Банялукском процессе. Как позднее писал судебный следователь Лео Пфеффер, вся эта «афера» привела его в замешательство, так как «не совпадали даты», то есть в ходе расследования он на основании признательных показаний установил, что вооруженные заговорщики прибыли в Боснию раньше, чем там мог оказаться пресловутый «тяжелый чемодан». Ни о типе оружия, ни о роли Малобабича, упоминавшегося в донесении от 3/16 июня, Пфеффер осведомлен не был. В результате он представил три вероятных версии событий, согласно одной из которых заговорщики прибыли безоружными, а Малобабич вооружил их позднее[110]. Сегодня мы знаем, что это предположение ошибочно. Действительности соответствовали признания, полученные им в ходе следствия.

В любом случае безотносительно того, где в итоге оказались наганы, в ходе покушения использовались более легкие и компактные пистолеты типа «браунинг», произведенные на бельгийской фабрике в г. Эрсталь. После неудачной попытки купить оружие самостоятельно заговорщики получили и пистолеты, и шесть бомб от своего земляка Милана Цигановича. Приобретению оружия, несомненно, поспособствовал майор Воислав Танкосич. Во время расследования, произведенного в Сараево, было установлено, что Грабеж и Принцип сами носили оружие – по три бомбы на поясе и по два пистолета в карманах. Наганы слишком велики, чтобы их иметь при себе незаметно для остальных. Поэтому после войны Милош Богичевич написал неправду, будто ему «предводитель Черной руки в августе 1914 г. в Крагуеваце за обедом “гордо продемонстрировал счет за револьверы, из которых стреляли заговорщики в Сараево”…»[111].

Недавно специалист по истории вооружений Бранко Богданович в беседе с корреспондентами «Вечерних новостей» представил новые любопытные сведения об истории с пистолетами, которая, будучи несправедливо обойденной вниманием, тем не менее является ключом, хоть и сугубо техническим, ко всей сараевской афере. По словам Богдановича, долгое время оставалось неизвестным, как приобретались пистолеты, переданные заговорщикам. На фабрике в расположенном поблизости от Льежа городе Эрсталь многие годы действовал запрет на обнародование документов об учете экземпляров, проданных в 1913–1914 гг. Продолжалось это до тех пор, пока Анита Гогенберг – наследница замка Арштеттен, в котором похоронены Фердинанд и София, – благодаря своим связям, не получила соответствующих сведений. «На полях документа от руки было написано, что четыре браунинга М1910 калибром 9 мм отправлены в белградское представительство фирмы, возглавляемое авантюристом (? – М. Б.) Шарлем Дюсе (Charles Doussé) – учителем фехтования в Военной академии[112]. Незадолго до покушения их купил член Черной руки, капитан Воислав Танкосич. Сербская разведывательная служба, то есть Апис, приобретала “наганы” у Драгомира Здравковича». Богданович, помимо прочего, поясняет, что бомбы, использовавшиеся в Сараево, были старого образца (1896). Для их детонации требовалось 11 секунд, что и помешало Чабриновичу убить эрцгерцога[113]. О покупателе браунингов мы узнаем из рассказов четника, а позднее политика Драгиши Стоядиновича – доверенного лица майора Воислава Танкосича[114].