– А что мама? – спросила Нина.

– Даже не спрашивай, – отмахнулась Натэла. – Соседи говорят, она приедет на свадьбу. Будешь меня держать, чтобы я на нее не набросилась. Я ее не звала.

– А почему?

– Что значит – почему? Почему она меня не любила? Почему уехала и меня бросила? Ты же знаешь Мэри, все знают Мэри. Это в ее стиле. Она уехала, а я осталась. Кто-то же должен досматривать за отцом? А кто? Не она же. И ты знаешь, что меня больше всего злит? – Натэла вся аж вскинулась. – Я все волновалась за здоровье папы, думала, что у него сердце больное или давление. Так вот, я его тут недавно заставила полное обследование пройти. И что ты думаешь? Он здоровее меня! Его хоть в космос завтра отправляй! Все в норме. И сердце, как у тридцатилетнего мужчины. Только с головой плохо. Врачи говорят, что это нормально для его возраста. Ну ты представь себе! Он может прожить больше ста лет, но голову они вылечить не могут. А как он жить будет? Я же с ума с ним первая сойду! И на кого я его оставлю? – Натэла опять заплакала.

Нина не знала, как ее успокоить.

– Ты мне лучше про свадьбу расскажи, – попросила она.

– А что рассказывать? Придешь, все увидишь. Папа, куда ты собрался? – Натэла вдруг подскочила на месте. Таро проснулся, вышел из дома и на цыпочках стал пробираться через двор к воротам. Когда дочь его окликнула, он пулей выскочил из ворот – без рубашки, босиком. Натэла бросилась следом.

Нина посидела еще несколько минут и решила уйти. Когда она вышла на улицу, увидела Натэлу, которая держала Тариэла за руку и тянула к калитке. Тот вырывался и кидался к прохожим. Натэла плакала и уговаривала отца пойти домой. Он кричал на всю улицу, что его дочь прячет миллион долларов. Зарыла во дворе и не отдает.

Нина не стала вмешиваться, поймала такси и поехала домой. Тетя Ася была во дворе – стояла с женщинами.

– Ну как съездила? – спросила она, дождавшись, пока Нина поздоровается со всеми соседками.

– Нормально, – ответила Нина.

– Таро опять с ума сошел?

– Ну, можно сказать и так.

– Воду дадут только в шесть. Иди переодевайся, и на пляж поедем.

– Какой пляж? – удивилась Нина.

– Пляж. Который рядом с институтом. Поехали, пока дождя нет. Рафик нас довезет. Только тебя ждем.

Нина побежала по лестнице. Забыв посчитать ступеньки, она споткнулась и упала, подвернув каблук. Она держала в руках испорченные туфли и думала о том, что никак не может привыкнуть к тому, что здесь жизнь зависит от воды и погоды. Никто не знает, что будет делать завтра. Никто не знает, что будет делать даже через час. Она думала, что ляжет отдохнуть, и никак не могла предположить, что тетя Ася и Рафик уже ее ждут. Они каким-то мистическим образом подсчитали, что Нина вернется от Натэлы через час, и уже за нее решили, что делать дальше.

Нина надела купальник и спустилась вниз.

– Отар, привет, – постучалась она в окно. – Все так, как ты и говорил, вот, каблук сломала на лестнице.

– Давай посмотрю, – улыбнулся Отар. – Иди спокойно, туфли твои новыми сделаю!

– Спасибо, но если не получится, ничего страшного.

– Что ты говоришь? Что значит – не получится? Я не понимаю этого слова!

Нина кивнула и подошла к крестной и дяде Рафику.

– Дедуля, как ты погуляла?! – радостно поприветствовал он ее.

– Поехали, Рафик, уже, – поторопила тетя Ася. – Если я вниз головой сейчас в воде не постою, то дурная буду. Как свечку в воде сделаю, так все хорошо.

– Уже едем! – ответил Рафик. – Нет, я все-таки этого Леванчика убью! Смотри, как машину поставил! Я по воздуху летать должен? – Дядя Рафик сделал погромче радио и чудом вырулил с бордюра, едва не заехав в витрину аптеки. До пляжа они доехали за три минуты – Рафик радостно гудел, продолжая шутить и рассказывать, как Леванчик однажды посадил пассажиров, чтобы доехать до пляжа, но так их заболтал, что те больше к нему не садились.

– Слушай, он столько говорит, что уши болят! Да? – повернулся Рафик к тете Асе.

– Конечно, Рафик. Все же знают, что ты лучше водишь! – подтвердила тетя Ася.

– Я тоже говорю. Но не чепуху всякую! Зачем я буду сплетни пересказывать? Леванчик, как баба, все расскажет, что надо и не надо! Он хуже моей Софико! У той рот не закрывается, хоть заклеивай!

– Мы здесь выйдем! – остановила его тетя Ася.

– Зачем здесь? Я вас к морю подвезу! – обиделся Рафик.

Он действительно подвез их к пляжу – разве что на песок не заехал – и гордо развернулся, чтобы все видели, как песок летит из-под колес.

Нина прекрасно помнила этот пляж. Здесь всегда были самые большие волны. Мама запрещала ей заходить в море глубже, чем по щиколотку. Каждый год здесь обязательно кто-нибудь тонул, что не мешало местным жителям ходить на это место и уж тем более не останавливало детей, которым, конечно, обязательно рассказывали в подробностях, как в прошлом году утонул мальчик, а два года назад – девочка, которые не послушались мам.

Море было таким же, как в Нинином детстве – мутным, темным, без дна, с большими волнами и кусками деревьев, которые плавали почти у берега. Точно так же между отдыхающими ходили бабушки и продавали семечки, кукурузу, сладкие палочки, пироги. Нине очень хотелось купить сразу все, но мама никогда не разрешала. Так же отчетливо она помнила, как сидела на гальке – крупной, острой, пытаясь найти удобное положение, что было в принципе невозможно.

Сейчас здесь стояли лежаки – так плотно, что можно было задеть рукой соседа. Нина легла с ощущением, что все-таки что-то не так. Не так, как должно быть. Она зажмурилась и резко открыла глаза. Так и есть. Все лежаки стояли «лицом» не к морю, а в противоположную сторону. К солнцу. И все лежали, глядя не на водную гладь, а на людей, которые шли по дорожке на пляж. И никто, никто не повернул лежак к морю, хотя солнце лишь слабыми лучами пробивалось сквозь тучи. И никто не сдвинул лежак подальше, туда, от дороги, хотя места было достаточно.

Нина посмотрела на тетю Асю, которая в это время беззлобно ругалась с соседкой – женщиной своих лет. Та грызла семечки, бросая шелуху прямо на гальку. Рядом с женщиной сидела маленькая девочка и сосредоточенно какала на гальку. Прямо на уровне лица тети Аси. Тетя Ася, собственно, и голову подняла, поскольку розовая попка закрыла ей жалкий лучик света.

– Какай, какай, золотце, – успокоила женщина девочку и сплюнула шелуху. От порыва ветра шелуха отлетела прямо на тети-Асину щеку.

– Нет, ну что ты делаешь? – подскочила крестная. – Ты не у себя во дворе! Кто убирать будет? Почему твоя внучка какает мне на голову?

– Что ты кричишь? Захотел ребенок какать, что я должна ей сказать? И где твоя голова и ее попа?

– Вот что ты за человек? Я тебя по-хорошему прошу, убери!

– Сейчас, она покакает, я уберу. Видишь, ребенок тужится!