том, соглашаться нам баллотироваться в Президиум К. З. или нет. Против баллотировки нас в Президиум были те соображения, что работа эта отнимала массу времени и имела массу неприятных сторон в связи с постоянными спорами по организационному вопросу с большинством ком. фракции.

В этих разногласиях основными были: о порядке проведения чистки, относительно порядка проведения коллективизации и метода комплектования коллективов и спор по отдельным крупным дисциплинарным делам.

О наших собраниях мы никому не сообщали и не докладывали, считая, что это должно быть ясно и так.

На указанных здесь собраниях молодая адвокатура не участвовала и не приглашалась. Собирались лишь лица, связанные организационной работой по президиуму.

<…>

Считаю, что каждый гражданин не только может, но и должен интересоваться политикой СССР и делиться своими суждениями в кругу советских работников. На наших же собраниях мы никогда не занимались [обсуждением политических вопросов.

Записано с моих слов верно, прочитано.

Динесман [подпись] Допросил: Новицкий [подпись]

л. д. 189

Протокол допроса

Розенблюм Александра Борисовича[117]

от 18 августа 1930 г.

А.Б. Розенблюм. 1930

Окончил курс юрид. фак. Моск. Унив. в 1887 г. б/п; сочувствую вполне основным задачам Коммунистической партии (см. продолжение ниже)

[Все время до Окт. революции] был присяжным поверенным. [После – консультантом различных учреждений; названия нрзб]

В 1919 г. без предъявления обвинения содержался около 4 нед. в Бутырской тюрьме.

Как сказано выше, сочувствую вполне основным задачам Коммунистической партии. Не будучи детально знаком с экономическим положением страны и в особенности с вражескими элементами [?] по отношению к власти как вне, так и внутри страны, я воздерживаюсь от решения вопроса, правильны ли все мероприятия, принимаемые в области экономики и политики.

На вопрос, что мне известно о деятельности общественной группы, отвечаю: в Московской Адвокатуре в 1922 году образовалась общественная группа. После ее образования мне было предложено вступить в члены (насколько помнится, предложение мне было сделано через ЧКЗ Н.Г. Шеметова). Вступив в группу, я несколько раз был на общих собраниях ее, имевших место в здании Московского Губсуда (сначала на Лубянке, а потом на Берсеневской набережной). Группа имела свое бюро, в которое я не входил и на заседаниях которого я не был ни разу, не был туда приглашаем. Членами ее из тех, кого я помню, были: умерший Н.Д. Соколов, Д.С. Постоловский, А.И. Перес[118], С.П. Ордынский, И.Ю. Динесман, П.П. Коренев. О деятельности этой группы мне было известно, поскольку я 1) присутствовал на общих собраниях и 2) поскольку деятельность бюро докладывалась на собраниях членов группы в консультации при Моск. Губсуде, к которой я был прикреплен. Ни на одном из собраний этой группы (если таковые собрания были, о чем мне неизвестно, впрочем) вне здания Губсуда я не был. Где проходили заседания бюро группы, я не знаю. Общественная группа прекратила свою работу в 25 или 26 г., точно не помню, впрочем. После прекращения деятельности группы, я о какой-либо работе этой группы никаких сведений не имею, никто решительно мне не говорил о том, чтобы группа эта в том или ином виде где-нибудь собиралась и решала какие-нибудь вопросы. Не говорил мне также никто, чтобы бюро этой группы продолжало свою деятельность. Знаю один случай, когда товарищи, в связи с обострением отношений между быв. председателем Кол. Защ. М.Я. Зориным и некоторыми членами Президиума (как б/партийными, так и партийными), совещались с бывшим до Зорина Председателем Коллегии

Защитников В.Н. Вегером; ездили к Вегеру, как я полагаю, некоторые из членов бывшей общественной группы, но это было, по-видимому, частное совещание, не связанное с каким-либо постановлением.

<…>

Все, что касается вышесказанного об общественной группе, прошу рассматривать как мое свидетельское показание, со всеми последствиями для меня, в случае ложности [нрзб]. Только что сказанное (рассматривание моего показания как свидетельского) относится к следующему: деятельность группы, насколько я знал ее по общим собраниям (а вне этого я никаких сведений не имел), имела характер чисто профессиональный; намечались из членов группы кандидаты в Президиум Кол. защитников; предварительно обсуждались принципиальные вопросы, подлежавшие решению в Президиуме Кол. защитников и пр.; во всяком случае группа по характеру своей деятельности была чисто профессиональной.

О деятельности бюро мне известно постольку, поскольку она (деятельность) обсуждалась на общих собраниях группы или на собраниях в консультациях. На заседаниях самого бюро я, повторяю, ни разу не был.

На вопрос, известно ли мне о существовании каких-либо скрытых политических целей, которые преследовала общественная группа, отвечаю категорически, что ничего о группе, кроме изложенного выше, мне неизвестно.

18 августа 1930 г.

Розенблюм [подпись]

л. д. 192-194

Протокол допроса Розенблюм Александра Борисовича

от 15.09.1930 года

Членом бюро «общественной группы» членов коллегии защитников не состоял. На заседания бюро меня не приглашали и я ни разу не был.

<…>

Встречаясь позднее с Кореневым, мы беседовали иногда по вопросу коллективизации в деревне, что коллективизация идет слишком круто, вследствие чего судебная работа в консультациях проходит очень напряженно, куда иногда приходило до 200 чел. в день крестьян с жалобами по вопросу неправильного раскулачивания, это продолжалось до марта 1930 г. Этих раскулаченных крестьян, по части составления жалоб, ходатайств, собирания документов и пр. – коллективы обслуживали, обслуживал также Коренев и я, но мы с ним работали в разных коллективах.

После марта выяснилось, что многие раскулаченные крестьяне были раскулачены неправильно. В это же время власти на местах стали более осторожно относиться к раскулачиванию, и работа у нас проходила в менее напряженной обстановке. Волна недовольства со стороны крестьянства значительно уменьшилась.

Были ли какие-либо совещания по квартирам у членов общественной группы после ее роспуска, я не знаю и не слышал ни от кого.

Записано с моих слов верно.

Розенблюм [подпись]

Допросил: Зусков-Васильев [подпись]

л. д. 200

Постановление

о привлечении в качестве обвиняемого

13 ноября 1930 г.

…Опер. уп. 2 отд. 0 отд. ГПУ Зусков… нашел, что гр. Розенблюм Александр Борисович изобличается в участии контрреволюционной группировке, деятельность которой была направлена на свержение советской власти и создание демократической республики.

<…>

Виновным себя ни в малейшей степени не признаю.

Розенблюм [подпись]

л. д. 201-206

Дополнительные показания арестованного Розенблюм А.Б.

от 22.11.30 года

До революции я был присяжным поверенным по гражданским и уголовным делам. Между прочим, вел дела старообрядцев по защите их от преследований. Состояние мое определялось до революции в деньгах около 45.000 рублей и двумя дачами, дававшими доход – 400 руб. в год. Никогда ни в каких партиях я не состоял. Членом