Трофим позвонил на завод, узнал, что Марьяна в бухгалтерии, стал собираться. У него появился повод увидеться с Марьяной и даже настроение поднялось.

Марьяна знала, что ее вызовут к директору, готовилась к предстоящему разговору. Никита совершил преступление и должен понести наказание. Так она и скажет. Пусть ее увольняют, все равно.

Трофим Степанович выглядел неважно. Темные мешки под глазами, припухшее лицо, тяжелое дыхание – признаки борьбы с зеленым змием. Или дружбы с ним?

– Что с Никитой, знаешь? – спросил он, с нескрываемым интересом разглядывая Марьяну.

– Знаю.

– И что скажешь? – Высоков отодвинул кресло из-за приставного стола, предложил Марьяне сесть.

Отказываться она не стала. Все-таки генеральный директор. Да Марьяна и не боялась его.

– Никита сам во всем виноват.

– Никита – осел.

– Это не мне судить.

– А кому?

Она сидела в кресле, а Высоков стоял у нее за спиной. Он не касался ее, но девушка чувствовала его близкое присутствие. От волнения у нее вдруг занемели кончики пальцев. Похожее томление она чувствовала в объятиях Никиты, но тогда ей было стыдно за себя.

А сейчас-то чего стыдиться? Трофим Степанович не прикасается к ней, даже в затылок не дышит. Просто стоит. Но почему по спине вдруг побежали мурашки?..

– Будет суд, он все решит.

– Суд?

– Никита ударил следователя.

– Твоего парня. Из ревности.

– Это не оправдание.

– Для девушки, за которой ухаживают два парня, оправдание. Никита для тебя не преступник, а соперник твоего жениха.

– И что с того?

– Ты должна отнестись к нему со снисхождением. Я хочу, чтобы ты поговорила с Глебом. Так зовут твоего парня?

– О чем поговорить?

– Никита не должен сесть в тюрьму.

– Глеб настроен очень решительно.

– Пристыди его. Он повел себя не по-мужски, как слабак.

– Разве?

Увы, но Марьяна не могла с этим не согласиться. Был бы Глеб посмелей, он ударил бы Никиту в ответ. Плевать на закон!

– Ты сама это знаешь. – Трофим Степанович вдруг коснулся пальцами ее плеч.

Марьяна почувствовала приятную слабость в мышцах. Но в ее душе тут же поднялась волна возмущения. Высоков не смеет давать волю своим рукам.

Тот будто почувствовал ее возмущение, убрал ладони, вернулся на место.

– Я знаю, что вы мне обещали успокоить Никиту. А он не утих.

– Виноват.

– Хорошо, я поговорю с Глебом. Только ничего не обещаю. Он может меня не послушать.

– Ты должна знать, что делать в таких случаях.

– Вы о чем? – Марьяна вспыхнула.

Она поняла, что директор имеет в виду, возмутилась, щеки стали горячими.

– Он же твой парень… – Высоков замялся.

– Хватит! – отрезала Марьяна.

Она не хотела продолжать этот разговор. Ощущение было такое, будто Высоков сводил ее с Глебом как какой-то сутенер.

– Не надо ничего делать. Просто поговори.

– Хорошо.

– А давай я сам с ним поговорю! – вызвался Трофим Степанович.

Она испытала чувство облегчения. Марьяна не хотела, чтобы Никите все сошло с рук, не желала уговаривать Глеба смилостивиться над ним. Если Высокову что-то нужно, то пусть он добивается всего сам, а она лишь сведет его с Глебом.

– Я знаю, что делать в таких случаях, – в раздумье проговорил Трофим Степанович.

– Что? – Марьяна посмотрела на него большими глазами.

Уж не собирается ли он?..

Какое-то время Трофим рассеянно смотрел на нее, прокручивая в памяти последние минуты разговора, затем вдруг засмеялся.

– Ну, Караваева! – Он весело погрозил ей пальцем, чем разрядил наэлектризованную обстановку. – Пойми, Марьяна, Никита еще тот сукин сын. Но мы не можем дать его в обиду. У тебя есть брат?

– Сестра есть.

– Если бы твоя сестра попала в беду, ты бы ее выручала?

– Моя сестра не кидается на людей. Да, я бы ее выручала.

– Значит, ты меня понимаешь.

– Понимаю.

– Это хорошо. – На какое-то мгновение Высоков ушел в раздумье и вдруг спросил: – А у тебя что, ничего с этим Глебом не было?

Марьяна сначала поднялась из-за стола, потом осознала, что сделала, но садиться не стала.

– Если вам не о чем больше говорить, то я пойду.

Спала она с Глебом или нет – это вода из ее чаши, а Высоков пусть пьет в другом месте.

Острый нос, маленькие глазки, узкое вытянутое лицо. Нет, не похож Глеб на парня, от которого девушка может потерять голову. Форма на нем хорошо сидит, по три звездочки на погонах, какой-никакой статус, но этого мало для такой красавицы, как Марьяна. Может, потому она и не спит со своим старлеем. Или Трофим не так ее понял?.. В любом случае он не хотел бы, чтобы Марьяна спала с кем-то.

– Забрать заявление? – вальяжно спросил Симонов, глядя на Трофима глазами вершителя судеб.

Он осознавал свою исключительность, но при этом его взгляду не хватало уверенности. Трофим Высоков – не простой смертный, с ним не стоило бы задирать нос. Он ведь и наказать мог за наглость.

– Забрать, – сказал Трофим.

– Уголовное дело возбуждено по факту нападения на сотрудника правоохранительных органов.

– И заявление есть?

– Есть. – Симонов неторопливо поднес ко рту чашечку с кофе, сделал маленький глоток и поморщился, давая понять, что у него пострадала челюсть. – Как и факт нападения.

Трофим вынул из подставки салфетку, достал авторучку и росчерком пера предложил ему пятьдесят тысяч долларов.

Симонов цокнул языком и заявил:

– Это если бы я работал охранником в частной структуре. Но я представляю правоохранительные органы…

Трофим исправил пятерку на единицу и дорисовал ноль.

Симонов долго смотрел на новую цифру, потом согласно кивнул.

– Договорились.

– Завтра.

Трофим задумался. Как ему передать деньги Симонову? Может, через Марьяну? Будет лишний повод повидаться с ней. Но если он отдаст ей баксы, то Марьяна станет причастной к противозаконным в общем-то действиям. Нет, не надо впутывать ее в темные дела.

Сверкающий лаком «БМВ» резко сорвался с места, стремительно набрал ход и оставил «Мазду» Глеба далеко позади. А стартовали они на зеленый сигнал светофора вместе.